Устав о наказаниях 1864 г. Ярославский областной суд ярославской области

Контрольно-проверочная работа

По истории отечественного государства и права

Вариант № 1.

Вопрос для сочинения-рассуждения:

Исследуя особенности Древней Руси, определите, каков был характер общественного строя: родоплеменной, феодальный, рабовладельческий? Аргументируйте свой ответ .

Выполнил:

Слушатель 403 учебной группы ФЗО

Колесников Александр Евгеньевич

Домашний адрес: Кировская обл.,

г. Яранск., ул. Лагуновская, 26-34

Место работы и должность:

отдела охраны ФБУ ИЗ-43/3

Проверил:

доцент кафедры государственно-правовых дисциплин

майор внутренней службы к.и.н.

Перепинос Юлия Алексеевна

Дата сдачи контрольной работы:

Вологда, 2010.

Введение3

1. Сочинение-рассуждение: 4

Исследуя особенности Древней Руси, определите, каков был

характер общественного строя: родоплеменной, феодальный,

рабовладельческий? Аргументируйте свой ответ.

2. Практическая часть. Задачи.6

3.Сравнительная таблица. 9

Заключение.22

Библиографический список.24

Введение

История государства и права - наука и юридическая, и историческая. Она изучает общие исторические закономерности развития государства и права. Государство, будучи организацией публичной власти, и право как система общеобязательных норм, выражающих возведенную в закон государственную волю, - это два взаимосвязанных общественных явления.

Обращение к истории Руси и России помогает не только увидеть настоящее сквозь призму прошлого, но и ответить на вечные вопросы: кто мы, откуда вышли, куда идем, во имя чего. Знание прошлого помогает понять настоящее и объясняет задачи будущего. Народ, знакомый со своей историей, живет сознательно, чуток к окружающей его действительности и умеет понимать ее. Знание национальной истории есть путь к национальному самосознанию.

Для исследования поставленного вопроса, более полного и объективного на него ответа мною были использованы следующие методы ИОГП:

исторический метод – изучение вопроса в хронологическом порядке, т.е. в процессе развития;

сравнительный метод – сравнение государственно-правовых явлений в Древней Руси и современной России.

В данной работе раскрываются этапы политической истории Древней Руси, ее общественный строй. Рассматривается применение права в конкретных ситуациях, на основании различных правовых документов в те или иные периоды развития российского общества. Проведен сравнительный анализ конституций России с начала 1918 г. по 1977 г.

Данная работа будет полезна для студентов средних и высших учебных заведений в качестве дополнительного пособия для выполнения самостоятельных работ, подготовки к семинарским занятиям и к зачетам.

Задание №1.

Сочинение-рассуждение:

Исследуя особенности Древней Руси, определите, каков был характер общественного строя: родоплеменной, феодальный, рабовладельческий? Аргументируйте свой ответ .

Исследуя особенности Древней Руси, процессы, происходящие в Древнерусском обществе, начинаешь понимать, что характер общественного строя носил сложный и смешанный характер. Еще из периода индоевропейс­кого единства славяне вынесли выработанные семейные отношения, одномужнее супружество и виды кровного, по отцу, родства. Патриархальная праславянская семья, засе­ляя весь, составляла общину, соединенную узами кровно­го родства, иначе - род. Община-род носила общее имя от своего родоначальника (с окончанием на -ичи, -овичи, -вцы), владела сообща имуществом и управлялась своим старшим (старостой, владыкой, господарем), который под­держивал мир и согласие в общине, разбирал недоразуме­ния в ее среде и распоряжался трудом ее членов.

Для родовых общин восточных славян было характерно отсутствие частной собственности, все имущество являлось коллективным.

Возникновение Древнерусского государства связано с разложением первобытно-общинного строя, которое переживают племена восточных славян в VI веке. Родоплеменные и кровнородственные отношения сменяются территориальными, политическими и военными связями.

По мере разделения труда и возрастании его производительности появляется возможность эксплуатации чужого труда. В сельской общине начинается процесс социального расслоения, выделения верхушки, богатевшей за счет эксплуатации соседей и использования рабского труда.

К VIII в. на территории славянских племен было образовано 14 племенных союзов. Во главе союза стояли князь и княжеская дружина.

Формой общественных отношений славян в VII-VIII вв. выступала военная демократия . К ее признакам относятся:

Участие всех членов племенного союза в решении важнейших вопросов;

Особая роль народного собрания как высшего органа власти;

Всеобщее вооружение населения (народное ополчение). Господствующий класс складывался из старой родоплеменной аристократии - вождей, жрецов, старейшин - и богатых членов общины.

Преследуя военно-политические цели, племенные союзы объединялись в еще более крупные образования - «союзы союзов» .

Древнерусское (Киевское) государство по своей форме было раннефеодальной монархией . Оно просуществовало до середины XII в. Во второй половине XI - начале XII в. на его территории стали образовываться княжества-полугосударства : Киевское, Черниговское, Переяславское.

Политический строй древнерусского государства сочетал в себе как институты феодальной формации, так и первобытно-общинного строя. Позднее при Ярославе Владимировиче (1019–1054) феодальные черты получили дальнейшее развитие. Во главе государства стоял князь, который правил в Киеве. Он являлся старейшим в роде Рюриковичей, ему должны были подчиняться князья племенных союзов. Это, как правило, были сыновья и племянники великого князя.

В итоге мы видим, что в процессе расслоения славянского общества на классы и дальнейшего развития общественных отношений, сохраняются характерные черты родоплеменных отношений. Это и участие всех членов общества в решении важных вопросах при «военной демократии », и сохранение института рода при «раннефеодальной монархии ». В обоих случаях, вход в правящую верхушку был, как и при родоплеменных отношения, из воинов которые защищали свое поселение (княжеская дружина ). А главой средь них был князь (первый среди равных ). При всем при этом князья были не собственниками земель, а управленцами, по смерти которых или их смене княжеская дружина лишалась своих привилегий, данных прежним князем.

Задание № 2. Практическая часть.

Решить задачи. Правильным ответом считается полный ответ на вопрос с обязательной ссылкой на соответствующую статью, главу, часть данного источника.

Задача № 1

Используйте текст Пространной редакции «Русской Правды».

На Белоозере в деревне Высокое в драке был убит боярин Никифор. Убийцы найдены не были. Кто будет отвечать за совершенное преступление? Какое наказание последует за это преступление?

Согласно пункту 3, 6 Пр.РП. наложить на деревню Высокое на Белоозере двойную виру в размере 80 гривен за убийство княжего мужа (боярина Никифора) в соре или на пиру явлено. Согласно пункту 4 Пр.РП. должно уплатить во сколько лет может.

Выписка из «Пространной Русской Правды»:

п. 3. Если кто убьет княжого мужа в драке, и убийцы не ищут, то виру - 80 гривен - платит та община, в округе которой поднят убитый. Если же будет убит простой человек, то община платит 40 гривен.

п. 6. Но за убийцу, вкладывавшего в вирные платежи общины за других, община платит по раскладке только тогда, когдаон совершил убийство в ссоре или на пиру явлено.

п. 4. Если какая община начнет платить дикую (повальную) виру, когда нет налицо убийцы, то пусть уплатит ее во сколько лет может.

Задача № 2

Используйте текст Воинского Артикула 1715 года.

Солдат Ростовского полка Никита Бобылев предстал перед военным судом по обвинению в утрате своего мундира. На суде он показал, что будучи пьяным, продал свой мундир купеческому сыну Алексею Антипину.

Какое решение должен принять суд?

Согласно гл.6 арт.59 АВ. подвергнуть солдата Ростовского полка Никиту Бобылева наказанию шпицрутенами и уплатой стоимости утраченного имущества.

Обязать купеческого сына Алексея Антипина возвратить незаконно приобретенный им мундир, а так же уплатить штрафу в размере тройной стоимости мундира или же по изобретению особы шпицрутенами наказан будет.

Выписка из Воинского Артикула 1715 года.

Глава 6 артикул 59. Есть ли кто свой мундир, ружье проиграет, продаст или в заклад отдаст, оный имеет в первые и вдругоредь жестоко шпицрутенами, и заплатою утраченнаго наказан, а в третие розстрелян быть. Такожде и тот, которой у салдата покупает, или принимает такия веши, не токмо тое, что принял или купил, безденежно паки возвратить, но и втрое, сколько оное стоит, штрафу заплатить должен, или по изобретению особы шпицрутенами наказан будет.

Толкование. Ибо оружия суть самые главнейшие члены и способы салдатские, чрез которые неприятель имеет побежден быть. И кто ружье свое не бережет, оный худой знак своего салдатства показует, и малую охоту иметь означитца, чтоб свою должность надлежащим образом в бою отправлять; того ради пристойно есть онаго такожде жестоко наказать, который салдату в том вспомогает, ибо он тем салдата к службе своего государя негодна чинит.

Задача №3

Используйте судебные уставы 1864 г.

В 1869 г. в уездном городе N отставной титулярный советник П. украл у коллежской асессорши Ч. бронзовый подсвечник ценой 15 рублей. В каком суде будет рассматриваться дело? Какое решение примет суд?

Преобразования, нацеленные на создание рыночных отношений, по­требовали их правовой поддержки и защиты. Возникла необходимость привести российское законодательство в соответствие с законодательст­вом передовых европейских стран. Это могло быть достигнуто при нали­чии хорошо отлаженной судебно-правовой системы со строгим разделе­нием полномочий между всеми ее составляющими. Такую цель преследо­вала судебная реформа 1864 г.

Судебная реформа считается самой радикальной из всех реформ, про­веденных правительством Александра II. В ней наиболее выпукло отрази­лись основные элементы буржуазного права.

Главные законодательные акты, изменившие коренным образом сис­тему судоустройства и судопроизводства в стране, вступили в силу 20 но­ября 1864 г. Это «Учреждение судебных установлений» (органов) – закон о судоустройстве; «Устав гражданского судопроизводства», определив­ший порядок гражданского процесса; «Устав уголовного судопроизводст­ва» закон об уголовном процессе; и «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» – кодекс материального права, которым должны бы­ли руководствоваться в своей правоприменительной практике мировые судьи.

Основные принципы, на которых строилась новая судебная система, следующие: 1) отделение судебной власти от административной; 2) незави­симость и несменяемость судей; 3) всесословность суда, то есть введение единого суда для всех сословий и равной ответственности всех сословий перед судом; 4) закон в основе деятельности судебных инстанций; 5) глас­ность, состязательность и устность судебного производства; 6) коллеги­альность в принятии решений. Суть этих принципов коротко выразил царский указ правительствующему Сенату об обнародовании новых зако­нов и о введении их в действие. «Мы желаем, – говорилось в нем, – во­дворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех поддан­ных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоя­тельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, net коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низ­шего».

Судоустройство

Старая судебная система, в своей основе созданная при Екатерине II и реорганизованная в 1801 г., громоздкая и малоэффективная, уже давно не отвечала предъявляемым к ней требованиям. Существовали уездные суды для всех сословий (уездный земский суд для дворян, уездная расправа для государственных крестьян, городовые магистраты для горожан). Вместо упраздненных судов второго звена (на уровне губерний) в губернских цен­трах действовали палаты уголовного и гражданского суда, и которых можно было обжаловать решения низшей инстанции. Кроме того в столи­цах действовали надворные суды для дворян и чиновников. Всю систему возглавлял Сенат как высшая судебная инстанция. Существовали также специальные суды: военный, духовный, коммерческий. В совестных судах, где заседали по два представителя от каждого сословия, рассматривались межсословные споры.

Множественность судебных органов, их сословный характер, отсутст­вие четкости в определении подсудности дел порождали сложность и за­путанность процессуальных норм. В 1864 г. старая судебная система была упразднена, и новая судебная система, введенная «Учреждением судебных установлений», приобрела следующий вид. Она состояла из 2 структур: 1) местных судов (для решения малозначительных дел) – волостных и миро­вых", 2) общих судов, включавших в себя окружной суд и судебную палату. Во главе судебной системы стоял Сенат.

Мировые суды учреждались с целью разгрузить основное звено – суды общие – от малозначительных дел. Образцом для них послужил мировой суд Англии, где на должности мировых судей правительство назначало «уважаемых и почтенных людей» из местного населения, которые не по­лучали за свой труд жалованье. Но в России мировые судьи избирались земскими уездными и городскими органами самоуправления (Земским собра­нием и Городской думой) и утверждались Сенатом. Мировым судьей мог стать человек, отвечавший некоторым цензовым требованиям: возраста (не моложе 25 лет), образования (высшее или среднее), оседлости (проживший не менее 2 лет в данной местности), имеющий опыт ра­боты в судебных органах не менее 3 лет и облагающий собственностью (имущественный ценз). Это могла быть земля – от 400–1600 десятин в разных губерниях, недвижимость или капитал от 15 тыс. рублей годо­вого дохода.

Пространством деятельности мирового суда являлся мировой округ (уезд с городами), делившийся на участки. Участковый мировой судья получал за свою работу небольшое жалованье из земских сборов. Вели выборный мировой судья отказывался от жалованья, ему присваивалось звание почетного мирового судьи. Он мог продолжать заведование участ­ком, а мог рассматривать дела в отсутствие участкового или по просьбам потерпевших. Почетными мировыми судьями становились также отстав­ные военные и статские чиновники, бывшие судебные чины высокого ран­га (сенаторы и председатели судебных палат), уездные и губернские пред­водители дворянства.

Подсудность гражданских дел вмироном суде определялась ценой ис­ка. Здесь могли рассматриваться дела, ущерб по которым не превышал 500 руб. Из уголовных дел мировой юрисдикции подлежали дела о проступках против общественного порядка, о личных оскорблениях и кражах до 300 Руб.). По этим делам мировые судьи, согласно «Уставу о наказаниях, на­лагаемых мировыми судьями», могли делать замечания, выговоры, денеж­ные взыскания (на сумму не свыше 300 рублей), арест (до 3 месяцев) и тю­ремное заключение (на срок не выше 1 года).

Главная цель, которую преследовал мировой суд, – это примирение сторон. Мировой судья выступал в нем и в роли следователя, и единолич­ного вершителя дела, причем следствие и суд осуществлялись одновре­менно и, как правило, в одно заседание. Приговор мирового судьи счи­тался окончательным, кроме решения о тюремном заключении, то есть не подлежал обжалованию в порядке апелляции. Неокончательный приговор (о тюремном заключении) можно было обжаловать во второй инстанции – съезде мировых судей округа.

Съезд (в заседании из 3 судей) пересматривал дело по существу. На этом заседании присутствовал товарищ прокурора окружного суда, кото­рый давал заключение по делу на основании уставов гражданского и уго­ловного судопроизводства. Приговор участкового судьи мог быть утвер­жден или пересмотрен в пределах отзыва (то есть заявления обжаловав­шей его стороны). Приговор съезда мировых судей считался окончатель­ным и мог быть обжалован лишь в кассационном порядке в Сенате.

Мировой судья участка сам и исполнял приговор, прибегая в случае надобности к помощи полиции. Все делопроизводство в мировом суде (прошения, заявления, отзывы и пр.) велось на простой бумаге и без вся­ких пошлин, как и само производство, бывшее абсолютно бесплатным.

В 1889 г. институт мировых судей подвергся некоторой реорганизации. Они сохранялись только в столицах, а на местах, в 43 губерниях, их функ­ции были переданы земским начальникам и городским судьям, совме­щавшим судебные полномочия с административными. Второй инстанцией был признан уездный съезд земских начальников, в котором участвовали все члены окружного суда и городские судьи. Возглавлял съезд уездный предводитель дворянства. Кассационная инстанция для такого суда пере­мещалась из Сената в Губернское присутствие. Но после реформы П.А. Столыпина в 1912 г. мировые суды были восстановлены. Возрождение этого судебного института началось в наше время, с конца 1998 г.

Окружной суд и судебная палата. Всё, что превышало подсудность ми­рового суда, подлежало юрисдикции общих судов. Основной инстанцией здесь являлся окружной суд. Он учреждался, как правило, один на губер­нию или объединял несколько уездов в крупных губерниях. Всего было создано 104 судебных округа. Окружной суд состоял из двух отделений: гражданских и уголовных дел. В каждом отделении дела рассматривались коллегиально в составе не менее 3 судей. Такой состав получил название коронного суда. При этом практиковался переход членов суда из одного отделения в другое.

Уголовное отделение кроме коронного суда имело в своем составе суд с участием присяжных заседателей. В его ведение передавались особо тяж­кие дела, дела по преступлениям, которые влекли за собой наказание в виде лишения всех прав состояния. Все остальные дела судил коронный суд.

Второй инстанцией в общей юрисдикции была судебная палата, одна на несколько губерний. Их было создано 11, затем их число увеличилось до 14. Она делилась на департаменты уголовных и гражданских дел, кото­рые возглавляли председатели. Судебная палата выступала как суд первой инстанции по делам о государственных преступлениях и преступлениях должностных. При рассмотрении таких дел в заседаниях судебной палаты требовалось присутствие сословных представителей (предводителей дво­рянства, городских голов и волостных старшин).

Как суд второй инстанции судебная палата рассматривала в порядке апелляции решения и приговоры окружных судов (по жалобам сторон и по протестам прокуроров). Она осуществляла и общий надзор за деятельностью окружных судов.

В конце 1880-х гг. как реакция власти на революционный террор дела о политических преступлениях, о террористических актах были изъяты из ведения судебных палат и переданы в Сенат (Особое присутствие), а дела о вооруженном сопротивлении властям, о покушениях на должностных лиц – в ведение военной юстиции. В проведении следствия по политическим делам и террористическим актам усилилась роль жандармерии. Благодаря этим и другим мерам террор удалось нейтрализовать, но в 1890-е гг. на смену идеологии индивидуального террора русских революционеров в Россию пришла идеология террора классового – марксизм. Старые мето­ды борьбы оказались неэффективными.

Сенат стоял во главе судебной системы. Он выполнял ролькассацион­ной инстанции и, как судебная палата, разделялся на 2 департамента, уго­ловных и гражданских дел. Сенат располагался в Санкт-Петербурге и при­нимал жалобы сторон и протесты прокуроров на окончательные пригово­ры. Сенат объявлялся также высшим органом судебного надзора для всех вновь созданных судебных органов (установлений).

Институт судей . Закон предполагал, что судейские должности могли занимать только русские подданные и только юристы со специальным обра­зованием (имеющие аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук или «сдавшие экзамен в сих науках»). Они должны были иметь опыт работы по судебной части в званиях не ниже секретаря окружного суда в течение 3 лет или присяжного поверенного (адвоката) в течение 10 лет, при отличных характеристиках с места службы («свидетельствах о точном, исправном и безукоризненном исполнении своих обязанностей»). Выпускники университетов могли по­лучать назначение на должность судьи, если в течение 4 лет они служили в судебных местах кандидатами и достигли 25-летнего возраста. Служба эта была бесплатной. Кандидатский стаж могли приобретать лишь достаточ­но состоятельные люди. Но имущественного ценза для занимающих должности судей, получавших за свой труд весьма приличное денежное вознаграждение, не существовало.

Закон приравнял судебную деятельность к государственной службе. Судьи продвигались по служебной лестнице (окружной судья, товарищ председателя окружного суда, председатель окружного суда, член депар­тамента судебной палаты, сенатор и др.). Они награждались орденами, по выходе в отставку получали государственные пенсии. Права и преимуще­ства, присвоенные судьям, принадлежали и их семействам. Вступая в должность, судьи приносили присягу на верность императору, который утверждал их назначение, и обязывались свято исполнять закон. Руково­дствуясь законом, судьи не имели права его толковать, но могли опирать­ся и на веления совести. Судьи обязывались действовать беспристрастно, уважать достоинство подсудимого.

Однако положение судей отличалось от положения других чиновников империи одним важным обстоятельством. Закон ввел в действие принцип несменяемости судей. Только уголовный суд мог отрешить судью от Должности. Все остальные случаи – это собственное прошение об отстав­ке. Не был ограничен и предельный возраст судьи. В случае тяжкой бо­лезни судье давался год для выздоровления. Только поего прошествии могла последовать отставка без прошения. Несменяемость являлась глав­ным залогом независимости судей от администрации.

Судья должен был обладать высокими нравственными качествами. За­кон запрещал занимать судейские должности людям, состоящим под след­ствием или судом, судимым, исключенным из службы по суду, из духовно­го ведомства за пороки, из обществ или дворянских собраний по пригово­рам тех сословий, к которым они принадлежали. Не могли стать судьями несостоятельные должники и находящиеся под опекой за расточитель­ность.

За свои деяния судьи несли ответственность: дисциплинарную (выговор, замечание, предостережение, арест на 7 дней, перемещение на низшую должность), материальную (вычет из жалованья) и уголовную. Вводился и порядок отвода судей сторонами по причинам материальной или иной заинтересованности в деле или по причине родственных связей.

Среди документов судебной ре­формы Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судь­ями занимает особое место.

Если первые три закона, регулирующие судоустройство и судопроизводство, составляют основу реформы, определяют ее содержание, то четвертый, регулирующий материальные пра­воотношения, стоит особняком, не вписывается в довольно стройную и логически завершенную триаду.

Наименее исследованный. Устав подвергся наиболее ожес­точенной критике специалистов, в основном практиков, деяте­лей мировой юстиции. Этот – из четырех самый маленький по объему (он составляет менее 6% общего объема судебных уставов) – закон некоторые его интерпретаторы не удосужи­лись, видимо, даже прочесть, – иначе не объяснить утвержде­ния, будто в нем нашли отражение вопросы судоустройства и судопроизводства, связанные с организацией и деятель­ностью мирового суда. Ошибочность подобного утверждения видна уже при беглом просмотре текста Устава. Однако есть вопросы, ответы на которые не лежат на поверхности. Среди них – вопрос о характере деяний, предусмотренных Уставом. Об этом по-разному пишут исследователи, не было единства в этом и у его составителей.

Вопрос о разграничении преступлений и проступков был поставлен в законотворческой идеологии и практике Российской империи еще в XVIII веке. Екатерина II в первом Дополнении к большому Наказу Уложенной комиссии 1767 года высказала заимствованную у Монтескье мысль о том, что «не надобно смешивать великого нарушения законов с простым нарушением установленного благочиния: сих вещей в одном ряду ставить не должно». В первом случае суд определяет наказание на основе законов, во втором – полиция осуществляет исправление, руко­водствуясь уставами. Эта идея нашла воплощение в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 года, согласно которому лица, совершившие значительные правонарушения, направля­лись в суд для определения им меры наказания, а по малозначи­тельным нарушениям окончательное решение принималось в полиции. Здесь уже намечается практическое разграничение преступлений и проступков. Не случайно дореволюционные полицеисты последние две главы Устава благочиния называли полицейским карательным кодексом.

Составленный во II отделении собственной его импера­торского величеста канцелярии под руководством М. М. Спе­ранского проект Положения о С.-Петербургской полиции включал особую часть «О суде полицейском», в которой предусматривалась ответственность за «маловажные преступ­ления и проступки против благочиния». Однако Государствен­ный совет, которому был представлен проект, не утвердил эту часть Положения, признав, что такой вопрос должен решаться при общем пересмотре уголовных законов.

Ко времени проведения общей кодификации русского уголовного права, во второй четверти XIX века, европейская практика накопила довольно большой опыт составления уго­ловных кодексов. Этот опыт изучался русскими кодификатора­ми. Так, был изучен образцовый для буржуазного общества Уголовный кодекс Франции 1810 года, в котором преступные деяния подразделяются на преступления, проступки и поли­цейские нарушения. Преступления и проступки в тексте кодекса не разграничивались и различались только по виду и степени наказаний. Полицейские нарушения были выделены в отдельную (четвертую) книгу.

В императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. преступления были разделены на три степени также по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени винов­ный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй – ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей – легкому телесному наказанию с обращени­ем на прежнее место жительства или содержанием в смири­тельных и работных домах. В последующем законодательстве такое разграничение встречается лишь однажды – в указе 14 февраля 1824 г.

Общепринятое для российского законодательства того времени деление преступлений на уголовные и на маловажные и проступки было зафиксировано в первом издании Свода уголовных законов, в ст. 1 которого дается общее понятие преступления как всякого деяния, запрещенного законом под страхом наказания, а в ст. 2 приводится определение маловаж­ных преступлений и проступков (в отличие от уголовных преступлений) как деяний, запрещенных под страхом легкого телесного наказания или полицейского исправления. В разно­го рода уставах, содержавшихся в т. XIII, XIV Свода законов, предусматривались многочисленные нарушения, за которые следовали назначаемые полицией наказания.

При подготовке Уложения о наказаниях уголовных и ис­правительных 1845 года специально и подробно рассматривал­ся вопрос о создании двух самостоятельных кодексов – о преступлениях, подлежащих рассмотрению уголовного суда, и о проступках, которые бы непосредственно и окончательно рассматривались полицейскими органами. Несмотря на то, что составители сознавали практическую важность и пользу по­добного разделения, вопрос этот положительно решен не был. В едином Уложении разграничение преступлений и проступков, как известно, было проведено по объекту посягатель­ства, а также на противопоставлении уставов и законов, содержащих правила (однако на практике четкой грани между этими нормативно-правовыми актами не проводилось). После­довательное разграничение преступлений и проступков в Уло­жении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года отсутствует. Более того, в Уложение были включены многие правонарушения, предусмотренные разного рода уставами, содержавшими нормы о наказаниях, применяемых полицией. Это обстоятельство, с одной стороны, еще более затуманивало различие между преступлением и проступком, а следовательно, между уголовной и административной ответственностью, но, с другой сторона, вело к освобождению полицейских органов от судебных функций, т. е. к дальнейшему отделению суда от администрации. Именно это соображение и подталкивало к составлению отдельного кодекса маловажных преступлений и проступков.

Еще в 1814 году в записке, представленной графом В. П. Кочубеем на имя Александра I, ставился вопрос об отделении судебной власти от полицейской учреждением в уездах «мирных» судей, которые бы разбирали споры и тяжбы, руководствуясь в основном совестью и здравым смыслом. На эту записку обратил внимание секретный «коми­тет 1826 года», созданный для разбора бумаг умершего императора. В 1834 году министр внутренних дел Д. Н. Блудов предлагал для рассмотрения малозначительных преступле­ний создать специальные полицейские суды, в которых бы рассматривались дела крестьян и городских низов. Позднее, занимаясь подготовкой судебной реформы, Д. Н. Блудов при­дет к выводу о необходимости создания мировых судов для рассмотрения мелких дел и особого кодекса для них.

В начале 1859 года особая комиссия, состоявшая из членов Государственного совета, рассматривая отчет Министерства внутренних дел за 1857 год, обратила внимание на низкую раскрываемость преступлений, а также на медлительность рассмотрения в судах дел о маловажных преступлениях, по которым из-за необходимости соблюдать все обряды и формы судопроизводства, единого для всех уголовных дел, содержится под стражей длительное время большое число лиц, приговари­ваемых к «легкому исправительному наказанию». Предвари­тельное содержание под стражей этих лиц было более тяжким наказанием, нежели взыскание, к которому они приговарива­лись. «Между тем, эти арестанты во время содержания в тюрьме теряют остаток нравственности и обременяют казну бесполезным содержанием своим», – отмечалось в журнале комиссии. Комиссия предлагала выделить маловажные пре­ступления и проступки, рассмотрение которых производилось бы «судебно-полицейским, или сокращенным порядком»1. Так был дан новый толчок к организации мирового суда и к состав­лению кодекса незначительных преступлений и проступков, который совпал с подготовкой крестьянской, полицейской, земской и судебной реформ.

В апреле 1859 года мнение комиссии было заслушано в Совете министров под председательством императора. По его указанию предложения комиссии были переданы главноуправляющему II отделением императорской канцелярии графу Блудову, где в то время рассматривался проект нового Устава уголовного судопроизводства.

Одновременно, с марта 1859 года, при Министерстве внутренних дел действовала комиссия по подготовке проекта нового устройства губернских и уездных учреждений. При обсуждении в ней вопроса о способах осуществления принци­пов отделения судебной власти от исполнительной в октябре 1859 года было замечено, что в приложении к ст. 4133 Гу­бернского учреждения (т. П, ч. 1 Свода законов Российской империи 1857 года) перечислено 55 статей Уложения о наказа­ниях уголовных и исправительных, в которых предусматрива­лись наказания за проступки, подведомственные рассмотрению столичных управ благочиния. Ответственность за эти проступ­ки не зависела от сословной принадлежности виновных. Это приложение возбудило мысль о создании Устава о маловажных проступках и стало его основой. В то же время рассматривался проект Устава о сельских гминных судах в Царстве Польском, в ст. ст. 622–813 которого в систематическом порядке зафикси­рованы «самые маловажные проступки» и наказания за них.

В комиссии было решено выделить из Уложения о наказа­ниях уголовных и исправительных те статьи, которые, по ее мнению, относились к собственно проступкам, и из этих статей составить особый устав, которым могли бы руководствоваться мировые судьи. Из Уложения о наказаниях издания 1857 года было извлечено 652 статьи, предусматривавшие маловажные преступления и проступки. Это извлечение 30 апреля 1860 г. было представлено в Государственный совет в качестве 8-го приложения к проекту об уездных учреждениях.

Следующим этапом в разработке Устава, который имено­вался вначале судебно-полицейским, была подготовка во II отделении императорской канцелярии материалов, состав­ленных как из статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, так и из других нормативно-правовых актов, предусматривавших малозначительные правонарушения. За эти правонарушения следовали незначительные взыскания, их относили к разряду собственно полицейских проступков, требовавших скорого рассмотрения. Материалы, включившие 606 статей, явились основной базой для подготовки кодекса проступков.

Однако завершение подготовки документов о крестьянской реформе отсрочило составление судебных уставов. После отмены крепостного права эта работа возобновилась. В мае 1861 года Александр II обязал II отделение составить «проект Устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым судьям». Но, как уже отмечалось, эта работа в январе 1862 года была передана из II отделения в Государственную канцелярию, где уже велась разработка принципов судоустрой­ства и судопроизводства. В апреле 1862 года записки об основных началах гражданского и уголовного судопроизводства были представлены в Государственный совет, по указанию царя они обсуждались в соединенных департаментах законов и гражданских и духовных дел. В «соображениях», составлен­ных в результате обсуждения основных начал уголовного судопроизводства, предлагалось в ведение мировых судов передать все дела о преступлениях и проступках, которые возбуждаются не иначе как по жалобам частных лиц и могут быть окончены примирением сторон. Предусматривалась также возможность приговаривать лиц, не освобожденных от телес­ных наказаний, за маловажные преступления к штрафу до 15 рублей. При этом вновь встал вопрос о необходимости составления особого устава о преступлениях, подлежащих ведомству мировых судей, которая мотивировалась тем, что без такого устава будет трудно органам дознания, следствия и суда определять подсудность дел. Особенные затруднения усматри­вались в том, что подсудность определялась не столько характером и видом преступлений или проступков, сколько предусмотренными за них наказаниями.

Александр II, утвердив Основные положения уголовного судопроизводства, указал главноуправляющему 11 отделением императорской канцелярии ускорить разработку Устава о пре­ступлениях и проступках, подлежащих ведомству мировых судей. В ст. 19 Основных положений уголовного судопро­изводства предусматривалось включить в устав: 1) менее важные преступления и проступки, за которые в законах определены выговоры, замечания и внушения, денежные взыскания в пределах трехсот рублей, арест до трех месяцев или заменявшие его наказания; 2) дела частного обвинения;

3) кража, мошенничество, лесные порубки, присвоение найден­ных вещей и другие подобные преступления, совершенные лицами, подлежавшими за эти деяния заключению в рабочем доме.

При разработке Устава во II отделении встал вопрос, нужно ли его делить, подобно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, на общую и особенную части. Имея в виду, что отсутствие общей части может привести к произволу мирового суда и что к тому же единоличные мировые судьи могут не иметь основательного юридического образования, составители решили предпослать уставу, по примеру многих иностранных судебно-полицейских кодексов, общую часть, но не разрабатывать ее так подробно, как в Уложении о наказаниях, поскольку включаемые в Устав проступки в большей части незначительны и не допускают применения к ним правил о покушении, соучастии, умысле и т. п., определенные преимущественно для более тяжких преступлений. В результате было решено ограничить общую часть одной вводной главой, в которой, не вдаваясь в подроб­ности, определить основные правила, относящиеся к преступ­ному деянию и наказанию.

Составленный во II отделении «проект Устава о взыскани­ях за проступки, подведомственные мировым судьям» состоял из 206 статей, из которых первые 27 относились к общей части, остальные 179–к особенной. В первой статье проекта говорилось о том, что мировые судьи определяют наказания только за те проступки, которые в этом Уставе названы. В объяснительной записке указывалось, что проект составлен на основании Уложения о наказаниях уголовных и исправи­тельных, частично использован Сельский судебный устав, однако специфика Устава для мировых судей, а также изменившиеся со времени издания Уложения о наказаниях условия, взгляды и потребности заставили авторов проекта отступить от системы и содержания общего уголовного кодекса, «при определении же самих проступков признано нужным означить не все встретившиеся до сих пор уголовные случаи, а по возможности соединить их и подводить под общие правила». Так, справедливо отмечалось, что проект значитель­но упрощал правила об отмене, увеличении и смягчении наказания.

С конца декабря 1863 года проекты судебных уставов обсуждались в Министерстве юстиции. Проект Устава о взыс­каниях за проступки, подведомственные мировым судьям, не удостоился значительного внимания. Из замечаний на него выделяются письменные рассуждения князя Шаховского о все­сословной подсудности мировых судов и равенстве в определе­нии ими наказаний.

• 3 марта 1864 г. первые три документа судебной реформы были переданы из комиссии при Государственной канцелярии в Государственный совет, и там уже 4 марта началось их обсуждение, вначале в расширенном составе соединенных департаментов законов и гражданских и духовных дел, а за­тем – в общем собрании. 11 отделение подготовленный им проект Устава о взысканиях за проступки, подведомых мировым судьям, представило в Государственный совет только 15 мая. Обсудить его в комиссии при Государственной канце­лярии, где разрабатывались проекты трех первых законов, для согласования с ними уже не было возможности, и все четыре проекта обсуждались в Государственном совете одновременно. Но если первые проекты, особенно уставов уголовного и граж­данского судопроизводства, рассматривались весьма обстоя­тельно, то этого никак нельзя сказать о проекте Устава о взысканиях. Из более чем 30 заседаний соединенных департаментов ему было уделено внимание только на двух (1 и 9 июля). Да и обсуждение касалось в основном редакци­онных вопросов, были внесены небольшие коррективы в санк­ции некоторых статей. Не имел устав и общественного резонанса. Впрочем, как отмечал дореволюционный исследо­ватель, все судебные уставы были выработаны без прямого участия не только широких слоев народа, но даже просвещен­ных общественных кругов. Правда, современные авторы отмечают определенное участие общественности в подготовке судебных уставов.
• 30 сентября Устав о взысканиях был доложен на заседании Государственного совета, где также не подвергся существен­ным изменениям, а 20 ноября 1864 г. вместе с другими документами судебной реформы утвержден императором как «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями».

Судебными уставами восторгались не только их творцы и вдохновители, но и прогрессивные судебные деятели, отмечавшие их высокое предназначение, считавшие их большим шагом в деле либерализации судебной системы, ее всесторонне­го совершенствования в соответствии с новыми социально-экономическими условиями в стране. Судебные уставы «были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответ­ственности составителей их перед Россией, жаждавшей право­судия в его действительном значении и проявлении», – писал А. Ф. Кони1.

Устав о наказаниях был буржуазным по духу, выгодно отличался по сущности и содержанию от феодального Уложе­ния о наказаниях, а тем более – от старых полицейских уставов. Принятие его обусловило значительную переработку старого уголовного законодательства, в частности, из Уложе­ния о наказаниях уголовных и исправительных было изъято 652 статьи, в том числе 1-я и 2-я, определявшие преступление и проступок.

Разумеется, Устав не был лишен недостатков, феодальных черт. Так, еще после опубликования Основных положений преобразования судебной части в России в 1862 году Н. П. Огарев писал: «Для черни есть свои волостные суды, мировые суды – дворянские... Сколько бы мировые суды ни стояли выше правительственного суда исправников, становых и управ благочиния, но все же они – суды розни сосло­вий». Из подсудности мировых судов были изъяты дела, подведомственные духовным, военным, коммерческим, кресть­янским и инородческим судам. Таким образом, многомиллион­ное крестьянское сословие вынуждено было по весьма значи­тельному кругу дел судиться в своих волостных су­дах.

Утвержденный Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, состоит из вводной главы, содержащей общие положения, и последующих 12 глав, в 153 статьях которых в систематическом порядке определяются противоправные деяния и наказания за них. Три главы делятся на отделения, некоторые статьи–на пункты и части. Подлинный текст Устава подписан председательствовавшим в Государственном совете князем П. Гагариным, на первом листе перед заглави­ем – обычная при утверждении закона надпись императора «Быть по сему», дата утверждения и место – «Царское Село».

Запрещенные Уставом под страхом наказания деяния именуются проступками. Но можно ли говорить о декриминализации большого числа преступлений, ранее предусмотренных Уложением о наказаниях уголовных и исправительных? Тя­жесть наказания, следующая за эти «проступки» по Уставу, не позволяет с полным основанием сделать такой вывод. Не случайно эти «проступки» в Уставе называются также «пре­ступными деяниями», привлеченный к ответственности за «проступки» называется «подсудимым», ему выносится «приго­вор», после чего он становится «осужденным».

Устав изобилует отсылочными и бланкетными нормами. Целые главы определяют наказания за нарушения других уставов (о паспортах, строительного и путей сообщения, пожарного, почтового и телеграфического), при этом часто не указываются конкретные статьи уставов. Это создавало значи­тельные неудобства в пользовании Уставом и на практике приводило нередко («если не в большинстве случаев») к тому, что судьи не давали конкретной юридической квалификации деяния, за которое они определяли наказание. Поэтому в последующем Устав издавался также с приложениями нормативно-правовых актов, упомянутых в нем.

В. П. Безобразов, восторгаясь мировой юстицией и в целом законодательством о судебной реформе, отмечает, что Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, является исклю­чением из сказанного им о судебных уставах, он обработан как будто бы другой рукою, гораздо менее опытной и осмотритель­ной. Главный недостаток Устава, по его мнению, – слишком слабое развитие отдельных его частей. Некоторые группы преступлений весьма слабо разработаны, другие, в том числе и весьма часто встречавшиеся на практике, не упомянуты вовсе. В качестве примера он приводит статьи о пьянстве, которые всего «чаще приходится применять на практике»: их в Уставе всего две, и они ни в коей мере не отражают многообразия этого явления, его последствий. В процессе применения Устава выявились его многочисленные недоработки. Так, судебные деятели ставили вопрос о более подробной разработке общей главы Устава, в частности относительно решения вопроса о давности исполнения наказания по приговору.

19 октября 1865 г. император утвердил Положение о введе­нии в действие судебных уставов, а Правительствующему сенату было указано ввести уставы «в полном их объеме» в течение 1866 года, в десяти губерниях (Санкт-Петербургской, Московской, Новгородской, Псковской, Владимирской, Калужской, Рязанской, Тверской, Тульской, Ярославской). 17 апреля 1866 г. мировой суд начал действовать в Петербурге, 17 мая – в Москве. Введение мирового суда, а следовательно, и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, на всей территории империи растянулось на 10 лет.

Новые судебные органы были с воодушевлением встречены общественностью, их деятельность вызвала доверие у населе­ния. В мировые суды пошли с жалобами на притеснения и обиды, на мелкие кражи и мошенничество, которые раньше оставались вне поля зрения правоохранительных орга­нов. Уже в 1867 году мировыми судьями было рассмотрено 147 651 уголовное дело, т. е. по 430 дел на одного участкового судью.

В то же время деятельность мировых судов с недоброжела­тельностью воспринималась администрацией (особенно поли­цией) во главе с генерал-губернаторами и обер-полицмейстера­ми, привыкшей к беспредельной власти и произволу. Со стороны административно-полицейских органов и должностных лиц началось давление на мировой суд, развернулась настоя­щая борьба против судебных уставов, которая протекала в скрытых формах (в Москве) или приобретала размеры грандиозной кампании (как это было в Петербурге). Выдвига­лись требования об изъятии из подсудности мировых судов полицейских проступков, возобновилось муссирование выдви­гавшейся в ходе полицейской реформы 1862 года идеи о создании в столице полицейских судов. Полиция, обязанная по закону оказывать содействие мировым судам, на деле нередко оказывала противодействие им. Гонения на мировой суд, который, по замечанию А. Ф. Кони, при отдельных своих недостатках был «не только местом отправления доступного народу правосудия, но и школою порядочности и уважения к человеческому достоинству», в конечном счете привели к фактическому упразднению его. В 1889 году мировые судьи в уездах были заменены земскими участковыми начальниками, а в большинстве городов – городскими судьями, к которым и перешла подсудность основной массы деяний, предусмотрен­ных Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Часть дел передавалась перестроенным волостным судам, а также уездным членам окружного суда. Оплотом мировой юстиции оставались столичные мировые суды, хотя и ограни­ченные в компетенции. В 1912 году мировые суды были восстановлены, хотя и не повсеместно, и окончательно ликви­дированы в процессе слома государственного аппарата после Великой Октябрьской социалистической революции.

УДК 343.71 (470)(091):343.71(470)

ХИЩЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ И ПО УСТАВУ О НАКАЗАНИЯХ, НАЛАГАЕМЫХ МИРОВЫМИ СУДЬЯМИ, 1864 Г.: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

© Полянский А. Ю., 2014

Иркутский государственный университет, г. Иркутск

В работе проводится анализ объективных и субъективных признаков кражи, мошенничества и присвоения и растраты, их отграничения от смежных противоправных деяний по Уставу 1864 г. и Уголовному кодексу РФ.

Ключевые слова: хищение, кража; мошенничество; присвоение и растрата; Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г.

Одной из особенностей судебной реформы 60-70-х гг. XIX в. являлся тот факт, что при «коренном» изменении процессуального законодательства и неразрывно с ним связанного судоустройства уголовно-материальное законодательство фактически никаких серьезных изменений не претерпело . Уголовный закон указанного периода характеризовался некоторыми современниками как «худой», «несостоятельный». Но даже если признавать существующее уголовно-материальное законодательство о преступлении и наказании накануне реформы достаточно рациональным, то все равно первостепенному изменению и реформированию должно было подвергнуться законодательство процессуальное, как более приближенное к насущным чаяниям русского человека .

Однако уголовно-материальное законодательство все-таки реформировалось, пусть и без кардинальных изменений, в сущности основополагающих институтов уголовного права - преступлении и наказании. Одним из интереснейших нововведений в уголовном законодательстве являлся Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. Данный законодательный акт представлял собой уголовный кодекс, в котором содержались постановления «о сравнительно менее важных преступных деяниях, подлежащих юрисдикции единоличных судей» . Он был издан совместно с судебными уставами 20 ноября 1864 г. и представлял особенную часть их. Как

уточняет Н. П. Тимофеев, если Устав и занимает незначительное место в общей системе судебных уставов, то только потому, что «в разъяснение его приведены очень немногие кассационные решения» . По мнению, например, Н. Д. Сергеевского, данный устав представлял собой значительный шаг вперед, по сравнению с Уложением о наказаниях 1845 г., так как обладал гораздо более четкими диспозициями статей . Однако мнения по поводу Устава его современников и сегодняшних исследователей истории права сходятся далеко не во всем. По мнению М. И. Сизи-кова, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, не только регулирует материальные правоотношения, а не процессуальные, но и стоит особняком, не вписываясь в стройную и логически завершенную систему судебных уставов . Устав был подвергнут ожесточенной критике некоторых современных ему юристов.

Необходимость создания устава о малозначительных уголовных правонарушениях была предопределена продолжающейся в указанный период неопределенностью в разграничении преступлений и уголовных проступков. В первой четверти XIX в. попытки разграничить преступления и проступки на официальном уровне встречаются в двух нормативных документах - в императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. и в Указе от 14 февраля 1824 г. В первом документе все преступления были разделены на три степени по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени

виновный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй - ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей - легкому телесному наказанию с обращением на прежнее место жительства или содержанием в смирительных и работных домах. Подобного рода разграничение мы находим и в упомянутом Указе . В 1859 г. создается особая комиссия Государственного совета, которая предложила выделить маловажные преступления и проступки, рассмотрение которых бы производилось судебно-полицейским или сокращенным порядком. В этом же году комиссией по подготовке проекта нового устройства губернских и уездных учреждений при Министерстве внутренних дел было решено выделить из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1857 г. статьи, предусматривающие маловажные преступления и проступки. В результате Уложение «потеряло» 652 статьи. Впоследствии к ним были добавлены и статьи из других нормативных правовых актов, и на базе 606 статей началась подготовка будущего кодекса о проступках. В 1862 г. был составлен проект Устава о взысканиях за проступки, подведомственные мировым судьям, состоящий из 206 статей, из которых первые 27 статей относились к общей части, остальные 179 - к особенной.

20 ноября 1864 г. вышел в свет Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, где в Главе 13 рассматривались некоторые посягательства на чужую собственность, в том числе кража, мошенничество, присвоение и растрата. Сравнительный анализ указанных проступков и аналогичных преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом РФ, позволит установить их содержание и определить роль в формировании уголовного законодательства о хищении чужого имущества.

В ст. 169-172 отделения 3 главы 13 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. раскрываются следующие положения о краже: простой и квалифицированные составы кражи, вопросы назначения наказания при наличии смягчающих обстоятельств и при неоконченном деянии.

Простой состав закреплен в ст. 169 Устава - за кражу предмета ценой не свыше 300 руб., виновные подвергаются заключению в тюрьме на время от 3 до 6 месяцев .

Таким образом, в отличие от существующего в настоящее время понятия кражи, данного в ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса РФ 1996 г., отсутствует такой признак, как тайность. Это обусловлено тем, что законодатель, ограничиваясь только указанием на понятие кражи, руководствуется понятием, которое раскрывается в ст. 1644 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г.), где под кражей понимается всякое, каким бы то ни было образом, но втайне, без насилия, угроз и вообще без принадлежащих к свойству разбоя или грабежа обстоятельств похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества .

Устанавливая в ст. 169 Устава 1864 г. только размер ущерба (стоимость предмета хищения), который не может превышать 300 руб., законодатель выделяет состав кражи с меньшей степенью общественной опасности, чем по Уложению 1845 г., и относит данное противоправное деяние к подсудности мировых судей.

Для правильного разрешения дела судом при определении размера ущерба должна быть определена и отражена в приговоре стоимость украденных предметов, поскольку это обстоятельство может повлиять на размер наказания .

При анализе признаков состава кражи необходимо руководствоваться ст. 17 Устава 1864 г., где определяется момент окончания рассматриваемого проступка - чужая вещь должна перейти во владение вора или должна считаться перешедшей в его владение, при этом не имеет значения, успел ли вор получить выгоду или иную пользу от данной вещи . Таким образом, аналогично законодательству того времени, момент окончания кражи связан с возникновением у виновного лица возможности пользоваться или распоряжаться чужим имуществом.

В Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненном решениями уголовного кассационного департамента Правительствующего сената за 1866-1871 гг., перечисляются подпадающие под признаки кражи деяния и попутно дается попытка их отграничения от смежных составов преступлений и проступков. В частности, предусматривается ответственность по ст. 169 Устава за совершение угона чужого скота и убой его с целью воспользоваться мясом, присвоение потерянной вещи свидетелем

потери, если известен собственник данной вещи . Данные разъяснения имеют существенное значение, поскольку в них определяется, что предметом кражи может быть только чужое имущество.

Также указывается, что не подпадает под рассматриваемое противоправное деяние кража документов, в том числе и кража книжки сберегательной кассы . Это противоречит действующему уголовному законодательству, где совершение тайного хищения ценных бумаг на предъявителя влечет уголовную ответственность по ст. 158 УК РФ.

Квалифицированные составы кражи закреплены в ст. 170 рассматриваемого Устава, за совершение их предусмотрена санкция в виде тюремного заключения сроком до одного года: 1) когда кража совершена в церкви, часовне или ином молитвенном доме (однако не церковного имущества и без оскорбления святыни), или же на кладбище, или с мертвого, но без разрытия могил; 2) когда кража учинена ночью; 3) когда для совершения кражи виновные влезли в окно, перелезли через стену, забор или иную ограду, или же вошли в дом под вымышленным предлогом; 4) когда украдено необходимое для пропитания того, кому оно принадлежало, и виновному было об этом известно; 5) когда кража учинена по уговору нескольких лиц, однако без составления особой шайки; 6) когда кража совершена в присутственных местах или в многолюдных собраниях; 7) когда кража учинена слугами, работниками, подмастерьями или другими лицами, проживающими у того, чье имущество украдено (однако без уговора и сообщества с другими наведенными для этого людьми); 7) когда кража совершена лицом, однажды осужденным за совершение кражи или мошенничества .

Таким образом, лишь два из восьми перечисленных квалифицированных обстоятельств закреплены действующим уголовным законодательством. Так, состав проступка, предусмотренного п. 3 ст. 170 Устава об уголовных наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г., аналогичен п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ «кража, совершенная с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище» и п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ «кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище» .

В Уставе также закреплено, что проникновение в дом под предлогом (обманом) и

последующее совершение кражи влечет уголовную ответственность по ст. 170 Устава. Здесь прямо предусматривается, что использование обмана для проникновения в чужое жилое помещение с целью завладения чужим имуществом не является мошенничеством, поскольку обман в данном случае не является способом изъятия имущества, а только облегчает доступ к этому имуществу. В настоящее время данное обстоятельство не отражено в тексте уголовного закона, поэтому в правоприменительной практике возникают ошибки с квалификацией хищения, совершенного с проникновением в чужое жилое помещение путем обмана, несмотря на наличие в актах официального толкования соответствующего разъяснения.

Кроме того, в современном российском уголовном законодательстве сохранился и другой квалифицированный состав кражи - кража, совершенная группой лиц по предварительному сговору. Шайка же являлась формой соучастия, при которой у виновных лиц имеется предварительный сговор на совершение нескольких противоправных деяний. Таким образом, шайка по своему уголовно-правовому смыслу больше приближена к организованной группе.

Следовательно, указание в Уставе 1864 г. на отсутствие «особой шайки» подразумевает, что уголовная ответственность по ст. 170 наступает для лиц, предварительно договорившихся о совершении только одной кражи.

В ст. 171 Устава 1864 г. закреплены обстоятельства, при наличии которых наказание за кражу, установленное ст. 169, 170 Устава, может быть уменьшено наполовину, т. е. до нижнего предела в полтора месяца тюремного заключения. К таким обстоятельствам относятся: добровольный возврат украденного имущества хозяину, совершение кражи «из крайности» и при отсутствии работы и средств к существованию и если стоимость похищенного не превышает 50 коп. .

В разъяснениях к Уставу указано, что наличие одного из упомянутых обстоятельств не влечет безусловного уменьшения наказания, его применение отводится на усмотрение суда .

С точки зрения современной уголовно-правовой доктрины совершение кражи из «крайности» и при отсутствии работы и средств к существованию и добровольный

возврат украденного имущества хозяину по своему содержанию близки к закрепленным в ст. 61 УК РФ обстоятельствам, смягчающим наказание: совершение преступления в силу тяжелых жизненных обстоятельств (п. «б» ч. 1 ст. 61 УК РФ) и добровольное возмещение имущественного ущерба потерпевшему (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ) соответственно.

Наибольший интерес для сравнения составов кражи по Уставу 1864 г. и действующему УК РФ представляет следующее обстоятельство - стоимость похищенного не превышает 50 коп. (причинение ущерба в размере, не превышающем 50 коп.).

Современное законодательство не предусматривает уголовную ответственность за мелкое хищение, при совершении которого с конкретизированным умыслом собственнику или иному законному владельцу имущества причиняется имущественный ущерб в размере не более 1 тыс. руб., т. е. в силу малозначительности не носит общественной опасности.

Из Устава 1864 г. следует, что отсутствует минимальный размер имущественного ущерба, который может быть причинен при совершении кражи. Таким образом, кража имущества стоимостью не более 50 коп. не исключает ответственности в силу малозначительности деяния и по своему характеру является смягчающим обстоятельством, позволяющим суду снизить наказание за совершенное деяние наполовину.

В ст. 172 Устава 1864 г. предусмотрена норма, предоставляющая суду право уменьшить наказание в виде заключения в тюрьме наполовину за покушение на простой или квалифицированный состав кражи . Следовательно, указанные положения по своему характеру схожи с особенностями назначения наказания за неоконченное преступление, закрепленные в ст. 66 УК РФ.

Следующей формой хищения по Уставу 1864 г. является мошенничество, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 173-176 отделения 4 главы 13. Так, в соответствии со ст. 173 Устава 1864 г. за совершение обмера и обвеса при продаже, купле или мене товаров или других вещей, а равно за другие обманы в количестве и качестве товара, в расчете при платежах, при размене денег, когда сумма ущерба не превышает 300 руб., виновный подлежит наказанию в виде тюремного заключения на срок от 1 до 3 месяцев. Кроме того, ответственность за мошенниче-

ство предусмотрена и ст. 174 Устава 1864 г., где аналогичная санкция применяется за совершение подмены вещей, вверенных виновному для хранения, перевозки, переноски или доставления, выманивание денег или вещей через сообщение ложных известий или под видом выгодных предприятий, мнимых расходов по какому-нибудь делу, благотворительных приношений или иным мошенническим образом, получение оплаты долга с невозвращением заемного письма, векселя, расписки или подписанного покупателем счета при намерении вновь потребовать уплаченное, невозвращение при оплате долга предоставленного в обеспечение займа заклада, передача в наем или временное пользование чужого движимого имущества в целях получения причитающихся за наем денежных средств или извлечения иной незаконной выгоды .

Согласно Разъяснениям к Уставу 1864 г., к проступкам, предусмотренным ст. 173 Устава 1864 г., относятся и обман при сбыте никуда не годной лошади, продажа спитого чая под видом настоящего, сокрытие полученных в качестве задатка денежных средств и отпирательство от их получения, продажа напитков из неклейменой посуды и др. .

Таким образом, в сравнении с действующей редакцией ст. 159 УК РФ в указанных статьях отсутствует понятие мошенничества; законодатель ограничился только перечислением деяний, которые по своему характеру так или иначе подпадают под рассматриваемый состав проступка.

Приведенная редакция ст. 173 и 174 Устава 1864 г. указывает на попытку законодателя определить подсудность мировых судей по делам о мошенничестве и отграничить данные деяния от иных проступков.

Отсутствие единого понятия мошенничества, напротив, создает сложности в процессе квалификации преступлений. Не во всех описанных деяниях имеется указание на присущий мошенничеству способ - обман. Данный подход законодателя недостаточно раскрывает сущность мошенничества, затрудняет понимание механизма завладения чужим имуществом.

В пункте 7 Разъяснений к ст. 173 Устава 1864 г. дается определение обмана, под которым понимается умолчание продавца о незамеченных недостатках товара (пассивный обман), сообщение продавцом сведений о наличии качества товара, которое

отсутствует в действительности (активный обман), совершение продавцом действий, направленных на сокрытие от покупателя недостатков товара (активный обман в действиях) . Таким образом, необходимо отметить уникальность приведенного понятия обмана, поскольку по своему содержанию оно соответствуют понятию, которое было сформировано современной судебной практикой. За полтора столетия изменилась только формулировка рассматриваемого способа мошенничества, содержательная составляющая же не претерпела каких-либо серьезных изменений.

Понятие обмана по Уставу 1864 г. нельзя рассматривать в отрыве от пункта 11 Разъяснений к ст. 174 Устава, где указывается, что изъятие чужого имущества осуществляется именно путем обмана, т. е. когда владелец передает имущество виновному, полагая, что последний имеет какое-либо право на данное имущество, либо рассчитывая, что такая передача будет для него выгодной . Таким образом, факт передачи имущества владельцем обусловлен возникшим влиянием заблуждения в результате воздействия виновного на владельца путем сообщения ложных сведений, умолчания об определенных сведениях или совершения активных обманных действий. Аналогичный подход сложился и в современной судебной практике, что позволяет отграничить мошенничество от смежных составов преступлений, в процессе совершения которых также используется обман.

Однако не каждый обман по своему характеру может быть рассмотрен в качестве признака объективной стороны мошенничества, предусмотренного Уставом 1864 г. Из содержания Разъяснений к ст. 173 и 174 Устава 1864 г. следует, что наказание подлежит назначению лишь такому лицу, у которого умысел на совершение мошенничества возник до передачи имущества законным владельцем. О наличии у виновного намерения на завладение чужим имуществом путем обмана свидетельствует, например, совершение подготовительных тайных действий продавцом, которые бы придавали товару мнимые качества или достоинства, либо скрывали имеющиеся недостатки , невозвращение кредитором заемного обязательства должнику, когда установлен умысел на повторное требование долга, выразившийся в еще одном представлении долгового обязательства к взысканию , и др.

Ничего не упоминается в тексте Устава 1864 г. о втором способе, свойственном современному составу мошенничества, - злоупотреблении доверием. Тем не менее мошенничеством признается завладение имуществом, вверенным для известного употребления, когда виновное лицо с корыстной целью, пользуясь доверительными отношениями, получает чужое имущество и обращает его в свою пользу .

Таким образом, исходя из анализа текста Устава 1864 г., нормы о мошенничестве хотя и не содержат его конкретного понятия, но, согласно Разъяснениям к Уставу, в правоприменительной практике были определены объективные и субъективные способы обмана, выступавшие критериями для отграничения мошенничества от смежных проступков, преступлений и нарушений гражданского законодательства. Учитывая то обстоятельство, что современное понятие обмана в большой степени переняло данные признаки, то с точки зрения исторической ценности издание Устава 1864 г. и Разъяснений к Уставу 1864 г. внесло существенный вклад в развитие отечественного законодательства об уголовной ответственности за мошенничество.

К квалифицирующим обстоятельствам, при наличии которых ст. 175 Устава 1864 г. предусматривается наказание в виде заключения в тюрьме на срок до шести месяцев за совершение деяний, закрепленных в ст. 173 и 174 Устава 1864 г., относятся: виновное лицо ранее было осуждено за кражу или мошенничество (п. 1); совершение деяния по уговору нескольких лиц (п. 2); особое приготовление к обману (п. 3); виновное лицо обладает особым доверием в силу своего знания, места или иного отношения к обману (п. 4); потерпевшим от мошенничества является малолетний, престарелый, слепой или глухонемой (п. 5); использование суеверных обрядов (п. 6); выдача виновным лицом себя за поверенного или служителя, присвоение ложного имени (п. 7) .

В нормах о мошенничестве по действующему УК РФ сохранились два квалифицирующих признака: совершение деяния по уговору нескольких лиц (совершение преступления группой лиц по предварительному сговору) и наличие у виновного лица особого доверия в силу его звания, места или иного отношения к обману (использование служебного положения).

Состав мошенничества по уговору нескольких лиц (группой лиц по предварительному сговору) имеет место, если как минимум двумя лицами, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности, совместно выполняются действия (бездействие), о которых они договорились до начала осуществления преступного посягательства.

Мошенничество, совершенное лицом, обладающим особым доверием в силу звания, места или иного отношения к обману (с использованием служебного положения), характеризуется тем, что определенный статус виновного укрепляет доверие иных лиц, вследствие чего у него упрощается возможность путем обмана завладеть чужим имуществом.

Однако в сравнении с современным уголовным законодательством в Уставе 1864 г. не поясняется, при каких обстоятельствах лицо будет привлечено к уголовной ответственности: за мошенничество, совершенное именно путем использования звания, места или иного отношения к обману, либо когда виновное лицо, обладающее указанным статусом, совершает деяние, предусмотренное ст. 175 Устава 1864 г., в том числе и не пользуясь своим положением. Но учитывая, что для вменения мошенничества необходимо установить умысел на завладение чужим имуществом, который проявляется в совершении определенных подготовительных действий, то в рассматриваемом случае эти действия (бездействие) должны вытекать из положения виновного лица.

Кроме того, четко не установлены критерии для признания лица виновным в совершении мошенничества, предусмотренного п. 7 ст. 175 Устава 1864 г. В частности, отсутствует перечень званий и мест применительно к лицам, которые могут быть признаны субъектами рассматриваемого проступка, а применение такого признака как иное особое отношение к обману, и вовсе отводится на усмотрение суда.

В ст. 176 Устава 1864 г. суду предоставлено право уменьшить наказание до половины за деяния, предусмотренные ст. 174-175 Устава 1864 г., при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 171 Устава 1864 г., рассмотренных применительно к составу кражи .

Нормы, предусматривающие уголовную ответственность за присвоение и растрату, также предусмотрены в Уставе 1864 г. и действующем Уголовном кодексе РФ.

В ст. 177 Устава 1864 г. закреплено два состава рассматриваемого проступка. Так, за присвоение или растрату чужого движимого имущества, вверенного для сохранения, переноски, перевозки или определенного употребления, когда ущерб не превышает 300 руб., виновному лицу назначается наказание в виде заключения в тюрьму на срок от 3 месяцев до 1 года.

В том случае, если растрата совершена по легкомыслию, а виновное лицо добровольно обязуется загладить потерпевшему причиненный ущерб, то оно подвергается аресту на срок не свыше 3 месяцев.

Растрата, совершенная по неосторожности (по легкомыслию), с точки зрения современной уголовно-правовой науки не относится к хищениям, поскольку хищение является умышленным преступлением и предусматривает в качестве обязательного признака корыстную цель.

Поэтому наибольший интерес представляют присвоение или растрата, которые характеризуются умышленной формой вины.

Для признания противоправного завладения присвоением или растратой необходимо, чтобы имущество находилось у виновного лица на законных основаниях для осуществления установленных полномочий: сохранения, перевозки, переноски или определенного употребления движимого имущества .

При отграничении присвоения или растраты от кражи или мошенничества необходимо учитывать, что имущество было именно вверено виновному, а не передано под влиянием обмана или же изъято им лично. Кроме того, в момент передачи вверяемого имущества у виновного лица должен отсутствовать умысел на его завладение.

Под присвоением следует понимать отпирательство от получения имущества, либо утверждение, что это имущество уже было возвращено, передано иным лицам или употреблено по назначению .

Понятие растраты не разъясняется, но имеется указание на то, что растрата имущества, вверенного для сохранения, не является воровством.

Таким образом, в отличие от действующего уголовного законодательства Устав 1864 г. не предусматривает четкого разграничения присвоения и растраты. Более того, допущение употребления вещи, которое может выражаться в ее потреблении,

расходовании или передаче иным лицам, вообще смешивает рассматриваемые деяния, поскольку данными признаками характеризуется растрата, а не присвоение.

Но все же стоит отметить, что в современном уголовном праве обстоятельства, когда имущество считается вверенным, а также критерии для отграничения присвоения или растраты от мошенничества рассматриваются точно так же, как и по Уставу 1864 г.

Подводя итог вышесказанному, нельзя не признать значимость Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. в развитии российского уголовного законодательства о преступлениях против собственности. Многие объективные и субъективные признаки рассмотренных составов проступков за полтора века не претерпели каких-либо изменений и получили свое отражение в нормах Уголовного кодекса РФ именно в том виде, в котором они были закреплены в тексте Устава 1864 г. и получили развитие в судебной практике второй половины XIX в. И

1. О развитии уголовно-материального законодательства в России см.: Наумов А. В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. М., 2014; Георгиевский Э. В. Формирование и развитие древнерусского уголовного законодательства. М., 2013; Он же. Система и виды преступлений в уголовном праве Древней Руси. М., 2013; Георгиевский Э. В., Кравцов Р. В. Объективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси // Сиб. юрид. вестн. 2013. № 1. С. 60-64; Они же. Субъективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси // Сиб. юрид. вестн. 2013. № 2. С. 64-68; Они же. Система штрафных санкций в уголовном праве древнерусского государства / / Сиб. юрид. вестн. 2014. № 3. С. 73-78; Рожнов А. А. История уголовного права Московского государства (XIV-XVII вв.). М., 2012.

2. Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. Воронеж, 1989. С. 2-3.

3. Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М., 1912. С. 186.

4. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. СПб., 1872. С. 4.

5. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право: пособие к лекциям. Часть Общая. СПб., 1890. С. 84.

6. См.: Судебная реформа. Т. 8 // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. М., 1991. С. 386.

7. Там же. С. 387.

8. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. СПб., 1867. С. 69.

9. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г.). СПб., 1873. С. 476.

10. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. СПб., 1872. С. 128.

11. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. СПб., 1867. С. 21.

12. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного депар-

тамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. С. 127.

13. Там же. С. 128.

14. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 74.

15. Уголовный кодекс РФ: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

16. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 75.

17. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. С. 132.

18. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 75.

19. Там же. С 76.

20. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. С. 134.

21.Там же. С. 135.

22. Там же. С. 137.

23. Там же. С. 143.

24. Там же. С. 137.

25. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 78.

26. Там же. С. 79.

27. Там же. С. 80.

28. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 года. С. 148.

29. Там же. С. 147.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Уголовный кодекс РФ: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собр. законодательства РФ. -1996. - № 25. - Ст. 2954.

О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 27 дек. 2007 г. № 51 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г.). - СПб. : [б. и.], 1873. -549 с.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. - СПб. : [б. и.], 1867. - 208 с.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. - СПб. : [б. и.], 1872. - 160 с.

Бойцов А. И. Преступления против собственности / А. И. Бойцов. - СПб. : Юрид. центр Пресс, 2002. -775 с.

Георгиевский Э. В. Система и виды преступлений в уголовном праве Древней Руси / Э. В. Георгиевский. - М. : Юрлитинформ, 2013. - 232 с.

Георгиевский Э. В. Формирование и развитие древнерусского уголовного законодательства / Э. В. Георгиевский. - М. : Юрлитинформ, 2013. -320 с.

Георгиевский Э. В. Объективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов // Сиб. юрид. вестн. - 2013. - № 1. - С. 60-64.

Георгиевский Э. В. Система штрафных санкций в уголовном праве древнерусского государства / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов // Сиб. юрид. вестн. - 2014. - № 3. - С. 73-78.

Георгиевский Э. В. Субъективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов // Сиб. юрид. вестн. - 2013. - № 2. - С. 64-68.

Журавлев М. Актуальные вопросы судебной практики по уголовным делам о мошенничестве / М. Журавлев, Е. Журавлева // Уголовное право. -2008. - № 3. - С. 36-43.

Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России / М. Г. Коротких. -Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1989. - 185 с.

Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики / Н. А. Лопашенко. - М. : Волтерс Клувер, 2006. - 673 с.

Лунин Н. Н. Мошенничество по уголовному законодательству России: уголовно-правовая характеристика и квалификация: автореф. ... дис. канд. юрид. наук: 12.00.09 / Н. Н. Лунин. - М., 2006. - 22 с.

Наумов А. В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. / А. В. Наумов.- М. : Юрлитинформ, 2014. - 752 с.

Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права / С. В. Познышев. - М. : [б. и.], 1912. - 668 с.

Рожнов А. А. История уголовного права Московского государства (XIV-XVII вв.) / А. А. Рожнов. - М. : Юрлитинформ, 2012. - 512 с.

Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право: пособие к лекциям. Часть Общая / Н. Д. Сергеевский. - СПб. : [б. и.], 1890. - 385 с.

Скляров С. В. Понятие хищения в уголовном законодательстве России: теоретический анализ // Государство и право. - 1997. - № 9. - С. 78-83.

Судебная реформа. Т. 8 // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. - М. : Юрид. лит., 1991. - 754 с.

Филаненко А. Ю. Вопросы квалификации и разграничения мошенничества, присвоения и растраты и некоторых преступлений с совпадающими признаками // Право и государство. - 2008. - № 12. - С. 119-122.

Stealings in Modern Russian Criminal Law and the Charter of the Penalties Imposed by Magistrates of 1864: Comparative Analysis

© Polianskii A., 2014

The article analyzes the objective and subjective signs theft, swindling, misappropriation or embezzlement, their demarcation from the adjacent illegal acts under the Charter of 1864 and the Criminal Code of the Russian Federation.

Key words: stealing; theft; swindling; misappropriation or embezzlement; Charter of the penalties imposed by magistrates of 1864.

«Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» адресован конкретным правоприменительным органам - мировым судам. Состоит из 13 глав, включающих 181 статью.

«Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» содержит перечень наказаний за проступки против порядка управления, нарушения благочиния во время священнослужения, против общественного благоустройства, нарушения устава о паспортах, устава строительного и путей сообщения, устава пожарского, уставов почтового и телеграфического, против народного здравия, личной безопасности, проступки за оскорбление чести, угрозы и насилие, против прав семейственности, против чужой собственности.

Наказаниями за данные правонарушения могли быть выговоры, замечания, внушения, денежные взыскания не свыше трехсот рублей, арест не свыше трех месяцев и заключение в тюрьме не свыше одного года. Статья 2 регламентирует дополнительное наказание, заключавшееся в «отобрание орудий, употребленных для совершения проступка, или иных принадлежавших виновному вещей» См.: ст. 2 «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» - В кн. «Российское законодательство Х-ХХ веков в 9 томах». Т.8. М., 1991, с.395.

Наиболее часто встречающий вид наказания - арест. Отличием ареста от тюремного заключения являлось то, что приговоренные к аресту могли использоваться на работах только по их желанию.

В большинстве статей арест и денежное взыскание соседствуют в качестве альтернативы, что было рассчитано на различие в имущественном состоянии подсудимых. Неимущие в данном случае попадали под арест, а богатым было выгоднее заплатить штраф.

«Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» был основным кодексом норм, определявшим наказания, которые могли налагать мировые судьи. А применение наказаний по другим правовым актам должны были согласовываться с данным Уставом.

Смягчающим вину обстоятельством согласно статье 11 являлось возраст: несовершеннолетним правонарушителям наполовину снижали наказание, а малолетних - освобождали от наказания. В случае применения наказания несовершеннолетних правонарушителей перевоспитывали в специальных приютах.

Отягчающим обстоятельством являлось высокое социальное положение (статья 14).

Недоработкой «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» является большое количество отсылочных норм, а также то, что многие главы определяют наказание за нарушение других уставов (о паспортах, строительного и путей сообщения и других). При этом часто не указываются конкретные статьи данных уставов, что приводило к значительным неудобствам в пользовании «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями». Некоторые статьи слабо разработаны и не учитывают часто встречающиеся на практике случаи.