Реферат: Быт и обычаи XIX века. Быт и обычаи XIX века Сообщение о быте и обычаях 19 века

Как жили люди, когда еще не было Интернета, телевидения, микроволновой печи и холодильника? Какое было у них жилье, как оно обустраивалось и украшалось? В какой одежде ходили крестьяне и дворяне? И что люди низшего и высшего сословий готовили себе на завтрак, обед и ужин? И наконец, какая она была, семья первой половины XIX в.? Какие семейные традиции соблюдались тогда? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете, когда изучите урок «Быт и обычаи Российской империи в первой половине XIX в.».

Рис. 2. Окно с бычьим пузырем вместо стекла ()

Рис. 3. Слюдяное окно ()

Городские дома знати были похожи, скорее, на дворцы (рис. 4). Такие дома строились из камня, были чаще всего многоэтажными и украшались барельефами, колоннами, статуями, карнизами. Российские дворяне даже в своих загородных имениях пытались копировать каменные дома, покрывая свои деревянные постройки особым слоем штукатурки.

Рис. 4. Дворянский дом первой половины XIX в. ()

Внутреннее убранство также сильно разнилось . В крестьянских и мещанских домах главным было место у печи (рис. 5). Там готовилась еда, а также у печки можно было согреться в холодные дни. Для дворян же одной комнаты было мало, и главную роль в их домах играл второй этаж, где проводились приемы и балы (рис. 6).

Рис. 5. Русская печь ()

Рис. 6. Гостиная дворянина, где проводились балы ()

В одежде российское население следовало традициям, сложившимся еще в XVIII в . Работные люди, мещане, разночинцы носили общеевропейскую одежду, но с чертами русского народного костюма. Так, в ходу были рубашки-косоворотки, носимые навыпуск, подпоясанные ремнем или широким поясом (рис. 7). Зимой носили овчинные шубы и полушубки, тулупы. Зимние головные уборы состояли, в основном, из вяленой шерсти: популярными были т. н. грешневики, имевшие цилиндрическую форму (рис. 8). Вместо сапог и лаптей зимой надевали традиционные русские валенки.

Рис. 7. Крестьянин в рубахе-косоворотке ()

Рис. 8. Грешневик - шапка крестьянина ()

Сильнее изменилось одеяния аристократии, высшего света . Если для второй половины XVIII в. для одежды дворян были характерны пышные наряды, то в первой половине XIX в. они стали скромнее (рис. 9). Всё чаще при дворе стали появляться люди в военных мундирах. Николай I ввел специальный костюм для чиновников.

Рис. 9. Дворянская одежда первой половины XIX века ()

Главным продуктом питания в первой половине XIX в. у крестьян оставался хлеб . Часто люди варили кисели и каши из пшена, гороха, гречки. Употребляли в пищу много овощей: свёклу, капусту, морковь, репу, редьку и другие овощи. Наконец, в почете у крестьян были блюда из картофеля. Мясо же беднота употребляла очень редко. Это объяснялось не только плохим достатком крестьянского населения, но и обилием церковных постов. Зато в изобилии люди ели рыбу. Также можно было встретить на столах яйца и молочные продукты. Основными напитками были хлебный и свекольный квас, пиво, сбитень (горячий напиток на меду с пряностями). Постепенно развивалась культура чаепития. Так, наличие в доме самовара или чайных приборов считалось признаком достатка хозяев (рис. 10). На десерт, или на «заедки», ели ягоды и фрукты, реже варенье.

Рис. 10. Картина «У самовара» (В.Ф. Стожаров) ()

Высшие слои населения предпочитали не традиционную русскую кухню, а европейскую (особенно французскую). В рацион питания русской знати первой половины XIX в. входили такие продукты, как шоколад, бисквиты, восточные сладости. Уважающий себя дворянин пытался завести в доме винный погреб.

Семья в это время представляла собой достаточно многочисленный коллектив . Считалось нормой иметь не менее пяти детей (рис. 11). А уж если более половины детей были мужского пола, то семья была богатой, так как в ней было больше работников. Среди основных семейных обрядов выделялись свадьба, крещение и похороны. Молодые люди женились обычно от 20 до 25 лет, а девушки выходили замуж от 18 до 22 лет. Обязательным было благословление церкви, без этого брак считался недействительным.

Рис. 11. Картина «Крестьянская семья» ()

В целом, первая половина XIX в. в России - это время, когда в жизнь общества проникают всё сильнее западноевропейские традиции и обычаи. В то же время сохраняются и русские традиции и обычаи. Всё это вело к созданию новой самобытной традиции Российской империи.

Список литературы

1. Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII - первой половине XIX века: История. Документ. - М., 1994.

2. Лазукова Н.Н., Журавлева О.Н. История России. 8 класс. - М.: «Вентана-Граф», 2013.

3. Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - нач. XIX вв.). - СПб.: 1994.

4. Ляшенко Л.М. История России. 8 класс. - М.: «Дрофа», 2012.

Домашнее задание

1. Расскажите о крестьянской и дворянской архитектуре первой половины XIX в. Чем отличалось внешнее и внутреннее убранство низшего и высшего сословий?

2. Как вы думаете, почему стиль в одежде у аристократии изменился в данный период сильнее, чем у бедного населения?

3. Почему для крестьян так важны были свадьба, крещение и похороны?

БЫТ И ОБЫЧАИ РОССИИ 19 ВЕК

ПОДГОТОВИЛ УЧЕНИК 8 КЛАССА:

БАРИНОВ АЛЕКСЕЙ

• Дом состоял из нескольких комнат: горница, светлица (обычно в домах зажиточных крестьян и мещан) – со множеством окон.
• В зависимости от богатства хозяев дома были украшены резьбой, имели водосточные трубы, ставни и т.п. Так как стекло было очень дорогим, вместо стеклянных окон в избах крестьян натягивали бычий пузырь.

• Сословные различия наиболее ярко проявлялись в одежде. Правда, уходили в прошлое екатерининские времена с выпячиваемыми напоказ драгоценными одеждами придворных

• С давних времен наши предки использовали богатый набор растительной и животной пищи: ржаной хлеб, каша и кисель из проса, гречи, овса. Употребляли в пищу капусту, свеклу, лук, чеснок, все шире входил в обиход картофель. Из капусты варили щи, делали картофель в мундире.
• Высшие слои общества предпочитали европейскую кухню. Неотъемлемыми продуктами питания стали кофе, какао, восточные сладости, бисквиты, французские, немецкие, испанские вина.

ДОСУГ И ОБЫЧАИ

• Общими для всего населения являются лишь церковные праздники с их едиными для каждого обрядами и традициями. Но и здесь различия были очевидны. На Рождество обязательными были рождественские елки с подарками, маскарады, балы. Для бедноты обычным делом в эти дни были народные гулянья, колядование – исполнение песен и стихов с последующим угощением или одариванием участников колядок.

СЕМЬЯ И СЕМЕЙНЫЕ ОБРЯДЫ

• Семья объединяла, как правило, представителе двух поколений – родителей и детей. Такая семья обычно представляла собой многочисленный коллектив. Часто в семье насчитывалось 7- 9 детей. Если среди детей было более половины мальчиков, то такие семьи считались зажиточными – в них имелось много рабочих.
• Среди новых обрядов можно назвать свадьбу. В брак обычно вступали юноши в возрасте 24 - 25 лет, а девушки в возрасте 18 – 22 лет. Брак обязательно должен получить благословение при церковном венчании.

костюм, украшения, повседневность, нравы, быт

Аннотация:

Россия XIX в. по социальному составу представляет пеструю картину. Столичная буржуазия, крупные заводчики, финансисты, чей быт и обычаи подвергались реформации еще во времена Петра I и Екатерины II, примыкают к дворянской аристократии. Провинциальное купечество и мещане отличаются от аристократии своим вкусом и костюмом.

Текст статьи:

Повседневная жизнь россиян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.

В конце XVIII века зарождается романтизм, и, особенно после сочинений Ж.-Ж. Руссо, становится принятым стремиться к природе, к «естественности» нравов и поведения. «Неестественные» моды начинают вызывать отрицательное отношение, а идеалом становится «естественность», образцы которой искали в женских фигурах античности или в «театрализованном» крестьянском быту. Одежды теперь просты: нет уже ни роскошных юбок с фижмами, ни корсетов, ни тяжелой парчи. Женская одежда делается из легкой ткани. Рубашка с очень высокой талией представляется защитникам культа Природы «естественной».

Первый жест бунта, как это часто бывало в России начала XIX века, был сделан женщиной. На портретах этой поры мы видим, как новая манера одеваться соединилась с естественностью, простотой движений, живым выражением лица. Так, на портрете М. И. Лопухиной В. Боровиковского отнюдь не случайно, фоном вместо привычных тогда бюста императрицы или же пышного архитектурного сооружения стали колосья ржи и васильки. Девушка и природа соотнесены в своей естественности. Появились платья, которые позже стали называть онегинскими, хотя они вошли в моду задолго до опубликования «Евгения Онегина».

Вместе с изменением стиля одежды меняются и прически: женщины (как и мужчины) отказываются от париков - здесь тоже побеждает «естественность». Перемена вкусов коснулась и косметики (как и всего вообще, что меняло женскую внешность). Просветительский идеал простоты резко сокращает употребление красок. Бледность (если не естественная, то создаваемая с большим искусством!) стала обязательным элементом женской привлекательности.

Красавица XVIII века пышет здоровьем и ценится дородностью. Людям той поры кажется, что женщина полная — это женщина красивая. Именно крупная, полная женщина считается идеалом красоты - и портретисты, нередко греша против истины, приближают потретируемых к идеалу. Отдавая предпочтение пышным формам, соответственно относятся и к аппетиту. Женщина той поры ест много и не стесняется этого. С приближением эпохи романтизма мода на здоровье кончается. Теперь кажется красивой и начинает нравиться бледность - знак глубины сердечных чувств. Здоровье же представляется чем-то вульгарным… Женщина эпохи романтизма должна быть бледной, мечтательной, ей идет грусть. Романтическое соединение «ангельского» и «дьявольского» также входит в норму женского поведения.

В России с XIX в. начинают регулярно выходить журналы мод («Московский Меркурий», «Модный вестник», «Всеобщий модный журнал», «Модный магазин»), а также художественно-литературные журналы «Библиотека для чтения», «Современник» помещают французские модели. Роскошные туалеты русской аристократии по-прежнему привозят из Парижа или шьют по европейским модным образцам. Успешно работают в этот период известные петербургские и московские швейные мастерские «Ломанов», «Г-жа Ольга», «Бризак», «Иванова», «Шансо». Живопись русских художников XIX в., журналы мод свидетельствуют о том, что костюм русской аристократии строго следовал во времени и в формах общему европейскому развитию.

В 30-е гг. утверждается дальнейшая пышность и помпезность русского придворного этикета и костюма. Она является своего рода отголоском жестокой реакции в общественной жизни России после расправы с декабристами в 1825 г. Царь Николай I указом от 27 февраля 1834 г. устанавливает специальную форму русского придворного костюма. Модные французские формы механически соединяются в нем с русским орнаментом золотого и серебряного шитья, украшением драгоценностями. Цель этого псевдорусского стиля - представить царское самодержавие выразителем народных интересов. В Москве и Петербурге открываются золотошвейные мастерские, где расшиваются парадные дворцовые туалеты, стоимость которых превышала 20-25 тыс. золотых рублей.

Никогда ни одна мода не была такой изощренной в части украшений, как мода 19 века: диадемы, гребни, ферроньерки, серьги, ожерелья, броши, браслеты, кольца — все это далеко не полный перечень предметов необходимых при создании костюма. Костюм призван сформировать определенное образное впечатление, и немалую роль при этом играют ювелирные украшения. Так же как и весь костюм, ювелирные украшения изменялись в зависимости от моды, и манера их употребления согласовывалась с назначением костюма. Их количество и форма всегда отчетливо видны на портретах, ибо драгоценности являлись сословной, фамильной, личной гордостью богатых людей и предметом тщательного воспроизведения художниками.

Украшения разделялись на парадные, в которых всегда было больше камней (парюры для волос, гребни, серьги, ожерелья, диадемы, колье, браслеты, кольца, пряжки), обычные — для визитов и небольших приемов дома (серьги, броши, браслеты, цепочки, кольца), и, наконец, такие повседневные украшения, как брошки с флорентийской мозаикой, серьги с полудрагоценными камнями, и другие недорогие изделия носили повседневно.

Эклектика, смешение различных художественных стилей, которое начинается в 40-60 гг., особенно акцентирует возвращение к рококо. Голубые, белые, лимонные атласные ткани, затканные букетами цветов и вышитые узорами рокайля, пышные юбки на кринолинах, головные уборы и прически напоминают блестящих маркиз времен Людовика XV. Стиль модерн в русском костюме отражен в женских портретах Репина, В. Серова. Изогнутые жесткими корсетами и турнюрами костюмы создают загадочный, отрешенный от реальной жизни женский облик.

Россия XIX в. по социальному составу представляет пеструю картину. Столичная буржуазия, крупные заводчики, финансисты, чей быт и обычаи подвергались реформации еще во времена Петра I и Екатерины II, примыкают к дворянской аристократии. Провинциальное купечество и мещане отличаются от аристократии своим вкусом и костюмом. Главной особенностью костюма купцов и мещан является сочетание форм русского народного платья с элементами европейской моды, но, как правило, сильно отстающей во времени.

Сословный характер русского костюма XIX в. прекрасно передан в известной картине Федотова «Сватовство майора». Здесь и сваха в яркой кофте мещанки 40-х гг., и отец - купец в долгополом сюртуке, и мать - купчиха в богатом ярком шелковом платье с неизменной шалью на плечах, и служанка в одежде городской простолюдинки, и сама невеста в платье на кринолине из французского шелка, тоже с кружевной шалью.

Дворянство. В первой половине XIX века тема богатства дворян оказалась тесно связанной с темой их разорения. Долги столичного дворянства достигли астрономических цифр. Одной из причин было укоренившееся со времен Екатерины II представление: истинно дворянское поведение предполагает готовность жить не по средствам. Стремление «с расходом свести доход» стало характерным лишь в середине 30-х гг. Но и тогда многие вспоминали с грустью о веселых былых временах.

Долги дворянства росли и по другой причине. Оно испытывало сильную потребность в свободных деньгах. Доходы помещиков складывались в основном из продуктов крестьянского труда. Столичная же жизнь требовала звонкой монеты. Продавать сельскохозяйственную продукцию помещики в массе своей не умели, а часто просто стыдились заниматься этим. Гораздо проще было обратиться в банк или к заимодавцу, чтобы взять в долг или заложить имение. Предполагалось, что за полученные деньги дворянин приобретет, новые поместья или увеличит доходность старых. Однако, как правило, деньги уходили на постройку домов, балы, дорогие наряды.

В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Учителями чаще всего нанимали иностранцев, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами.

Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7-8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным. К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма.

Жилье среднего дворянина в городе украсилось в начале XIX века персидскими коврами, картинами, зеркалами в позолоченных рамах, дорогой мебелью из красного дерева. В летнее время дворяне, сохранившие поместья, покидали душные города. Деревенские помещичьи дома были однотипны и представляли собой деревянную постройку с тремя- четырьмя колоннами у парадного крыльца и треугольником фронтона над ними. Зимой, обычно перед Рождеством, помещики возвращались в город. Обозы в 15-20 подвод отправлялись в города заранее и везли припасы: гусей, кур, свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло.

Первая половина XIX века – время поисков «европейских» альтернатив дедовским нравам. Не всегда они были успешными. Переплетение «европеизма» и привычных представлений придавало дворянскому быту черты яркого своеобразия и привлекательности.

Одежда дворянства приобрела черты строгости, освободилась от навязчивой сложности деталей. Вначале 19 столетия в моду входят легкие бальные платья и «Дантичные» прически. Платья надевали на батистовую рубашку или на розовое трико так, что фигура просвечивала сквозь ткань.

В России такие платья были в употреблении вплоть до войны 1812 года. Модницы носили к полупрозрачным платьям ножные браслеты, один на щиколотке, а второй выше колена. «Московский Меркурий» в 1803 году писал, что главное в костюме – это обрисование тела. Если у женщины не видно сложения ног от башмаков до туловища, то можно считать, что она не умеет одеваться или хочет отличиться странностью. Самой типичной и неотъемлемой принадлежностью женского туалета того времени была шаль, которую иногда закалывали брошью. Брошь, вошедшая в моду в России еще в 18 веке, в 19 столетии становится наиболее распространенным украшением. Стремление придать женщине облик античной — статуи, служившей идеалом красоты, не допускало большого количества украшений. В самые первые годы 19 века считалось дурным тоном надевать даже на балы много драгоценностей. В это время в моду входят стальные украшения с алмазной огранкой — пряжки, пуговицы, броши, браслеты.

С 1806 по 1809 год женщины света особенно увлекались драгоценностями. Они носили кольца на всех пальцах, по нескольку часов с пестрыми эмалевыми крышками. Тяжелые подвески серег оттягивали уши, а масса браслетов различной формы охватывала руки. Прически, как того требовал стиль платьев, украшали диадемами, золотыми обручами, венками из искусственных цветов и золотых колосьев, из золотых и серебряных дубовых или лавровых листьев. Но шея и обнаженные плечи оставались без украшений. Одним из самых ярких проявлений моды этого времени явилось увлечение резными камнями-геммами. Оно прошло по многим странам Европы и захватило Россию, где художественная резьба по камню становилась самостоятельным видом прикладного искусства. Миниатюрная пластика в камне покорила русское общество. Камеи — рельефные геммы — создавали лучшие столичные ювелиры; много камей привозилось из-за границы. Среди привозных были не только работы современных мастеров, но и уникальные античные находки. Камеи на какое-то время затмили бриллианты и дорогие самоцветы. Их коллекционировали, ими украшали диадемы, ожерелья, булавки, пряжки, броши. Из камей составляли браслеты и целые наборы украшений. Для создания камей использовали разные по цвету и прозрачности камни. Очень популярны были слоистые агаты, ониксы, в которых художник сочетал скульптурные и живописные средства изображения. В мелких украшениях типа булавок для галстука камеи являлись главной и единственной деталью художественного решения. Тонкая золотая или серебряная оправа выполняла, по существу, утилитарную функцию, помогая закрепить камень и соединить его с заколкой.

Начиная с середины XIX в. в России появляется критическое отношение определенной части общества к слепому подражанию западным обычаям и моде. Оно охватило широкие круги дворянства и интеллигенции.

Славянофилы, отрицавшие все европейское, широко пропагандировали возврат к допетровской русской одежде. Многие из них в 40-50-е гг. надели русские рубахи-косоворотки, поддевки, заправляли брюки в сапоги. Это бездумное подражательство внешним формам старины родило моду на «русский стиль» в одежде.

Офицерство и чиновничество. Проблема материального обеспечения стала для офицеров в первой половине XIX века самой главной. Оклады офицеров в целом росли, но медленнее, чем на продукты и услуги.

В начале XIX века большая часть офицерства владела земельной и иной собственностью. Жалованье поэтому не было единственным источником его дохода. К середине века положение изменилось. Появились элементы социальной защиты: пенсии, обеспечение погибших офицеров и т.п.

Культурные запросы офицерство удовлетворяло, не входя в дополнительные расходы. Важнейшее место в его повседневной жизни занимало офицерское собрание. Здесь офицеры проводили большую часть свободного времени, знакомились друг с другом, отмечали праздники. Командир полка регулярно давал балы и званые обеды. В остальные дни офицеры расквартированных в местечке или городе частей приглашались на балы в местное дворянское собрание.

Походная жизнь, служба в малоприспособленных к нормальной жизни условиях, в отдаленных местностях, частые переезды из города в город не располагали к созданию семьи. Решив вступить в брак, офицер чаще всего выходил в отставку «по домашним обстоятельствам».

Материальное положение чиновничества было еще более тяжелым.

Институт канцелярских служителей являлся начальной ступенью чиновной службы, через которую должна была проходить основная масса будущих чиновников. При этом продолжительность пребывания в ней определяло происхождение и образование.

Поступление на службу в гражданское ведомство определялось тремя условиями: сословным происхождением, возрастом, уровнем знаний.

По «праву происхождения» вступать в гражданскую службу разрешалось: детям потомственных и личных дворян, детям священников и диаконов как православного, так и униатского вероисповедания, а также детям протестантских пасторов и купцов первой гильдии. Помимо этих категорий разрешалось поступать на службу детям приказных служителей, не имевших чина, а также детям придворных служителей, почтальонов и других низших почтовых служителей, мастеров и подмастерьев фабрик и заводов.

Положение людей, состоявших на жалованье, усугублялось непрерывным падением курса ассигнаций: за рубль бумажных денег серебром давали все меньше и меньше. Рабочий день канцелярского служащего превышал десять и более часов. При этом работа обычно была чисто механической. Переписывать бумаги по утрам и вечерам приходилось при свечах, на которых начальство немилосердно экономило. Потеря зрения было типичной болезнью большинства служащих. Недоедание, духота в конторах, страх перед начальством вели к туберкулезу (чахотке), нервным болезням.

Чиновничество пыталось по-своему восполнить недостаток средств, обирая просителей, вымогая взятки, идя на подлоги и другие преступления. Развлечения подавляющей массы чиновников были весьма непритязательны.

В начале XIX века, гражданская служба у дворян не считалась почетной. Так, автор книги, посвященной столетию государственной канцелярии, по этому поводу писал: «В понятиях того времени гражданская служба вообще не пользовалась особенным сочувствием, клички «приказный», «чернильная душа», «крапивное семя» и т.п., бывшие в общем употреблении со времен Сумарокова и Фонвизина, наглядно свидетельствовали о пренебрежительном отношении к людям, которым, однако, вверялись важные государственные дела. Для дворянина вступление в ряды чиновников считалось неуместным, и взгляд этот поддерживался иногда указаниями высших правительственных лиц».

Купечество. Купцы медленнее других слоев городского населения приобщались к новшествам в бытовой жизни, отчасти в силу традиционной неприязни «аристократии крови».

Основная масса купечества по-прежнему соблюдала традиционные уклад жизни и методы ведения дел. В домах сохранялась строгая субординация, схожая с предписаниями «Домостроя». Дабы приумножить и сохранить капитал, купцы предпочитали лично контролировать ход дел, не слишком доверяя помощникам и приказчикам. По 8-10 часов в день они сидели в своих амбарах и лавках. Жила обычная купеческая семья общим хозяйством, закупая материал на одежду «штуками», на всех. Касса предприятия или заведения долгое время также была общей, а в конце года выводилась итоговая сумма наличных денег. В частной жизни купец тяготел к покою и комфорту, окружая себя не столько европейскими новинками, сколько прочно и удобно сработанными предметами традиционного быта.

Картина жизни привилегированных сословий России ярко отражает и произошедшие изменения, и непоследовательность, замедленность этих изменений. Повседневные запросы, условия жизни дворянства, офицерства, чиновничества, купечества постепенно сближались. Но границы, возведенные и искусственно поддерживаемые, оставались нерушимыми.

Крестьянство и рабочие. О переменах в крестьянской среде современник в 40-х гг. писал так: «…избы сельские делаются чище и опрятнее, крестьяне перестают держать в жилых помещениях домашних животных». Относятся эти наблюдения, прежде всего к домам зажиточных крестьян. Значительные различия были в одежде: разбогатевшие крестьяне сменили лапти на сапоги, армяк и грубые порты на кафтан, и плисовые штаны, валяную шапку на картуз.

Питались крестьяне в основном овощами, выращенными на собственном огороде. В первой половине XIX века селянин потреблял три фунта хлеба в день. Картофель еще не вошел в число важнейших культур, под него отводили всего 1,5% посевной площади. Не многие из крестьян могли полакомиться пирогами, студнями или лапшой. Калач считался лакомством, пряник — настоящим подарком.

Под влиянием горожан среди деревенских жителей получает в первой половине XIX в. широкое распространение чаепитие. В городах в это время чаепитие развивалось в различных формах: питья чая в трактирах, домашнего угощения для гостей и, наконец, излюбленной семейной трапезы, без которой не начинали дня и не ложились спать. Сама процедура чаепития складывалась в России по западноевропейскому, а не по восточному образцу. Чай пили из самоваров и чашек за обычным обеденным столом, преимущественно черный, а не зеленый, без разного рода добавок, столь характерных для восточных народов. В некоторых местах приобретает популярность и кофе.

Новым явлением в быту россиян стало широкое потребление картофеля. К середине XIX в. он занял видное место среди других повседневных продуктов питания.

Развитие отходничества оказывало влияние на жизнь деревни. Отходники, пусть и в искаженной подчас форме, знакомили односельчан с городскими нравами и бытом. Особенно быстро подхватывала новшества сельская молодежь. Усилился интерес к танцам; в праздничные дни в селах устанавливали незамысловатые карусели, возводили балаганы для кукольных представлений.

Образ жизни фабричного люда России только складывался. Это был бездомный, походный быт, не устоявшийся, жутковатый. Рабочие подчинялись строгим предписаниям начальства, пытавшегося регламентировать не только их рабочее время, но и повседневную жизнь. Рабочие жили многоэтажных казармах, в комнатках – клетушках по сторонам сквозного коридора.

Стол рабочих был беден, выручали каши и хлеб. Смертность в два раза превышала среднюю по стране. Грамотные в их среде встречались так же редко, как и в крестьянской, из всех развлечений им были доступны лишь кабак и трактир. Законодательства о фабричном труде не существовало. Фабрикант и местные власти были всесильны в обращении с трудовым людом.

В последней трети XIX в. формируется и костюм фабричных рабочих. У мужчин - темные косоворотки, опоясанные ремнем или кушаком, жилеты, пиджаки, брюки, заправленные в сапоги. У женщин - парочки: сарафан и кофта из одной ткани, головной и наплечный платок, фартук. Праздничная одежда следовала общепринятой моде, но была без турнюров и драпировок на юбке.

Для будничной одежды применялись ситец и другие фабричные хлопчатобумажные ткани, для праздничной - недорогой шелк, полушелковые и полушерстяные ткани.

В быт рядового населения города и деревни все активнее проникает и утварь европейского образца, в частности фарфоровая и фаянсовая посуда. Деревянные ложки в городах в значительной степени вытесняются металлическими, причем в обиходе различали ложки разных размеров и назначений: чайные, десертные, столовые. Появились специальные столовые ножи, а также вилки. Правда, вилка даже в середине XIX в. была предметом не очень привычным и отчасти аристократическим. Все отмеченные новации явились следствием происходивших в рассматриваемый период социально-экономических и культурных процессов.

Жизнь в городах. Заметные изменения происходили в первой половине XIX в. в быту населения России, в особенности горожан. Улицы городов стали быстро застраиваться большими каменными домами. По свидетельству Ф. Ф. Вигеля, в центре Петербурга “обывательские трех- и четырехэтажные дома на всех улицах росли не по дням, а по часам”. Обширное Зарядье в центральной части Москвы, сгоревшее дотла в 1812 г., в короткий срок оказалось застроенным двух- и трехэтажными каменными домами. Начало одеваться камнем и деревянное в прошлом купеческое Замоскворечье. К середине XIX в. каменные жилые дома имелись в большинстве городов. Получает распространение (преимущественно в крупных городах) новый тип жилища — доходный дом, включавший обычно много сходных квартир в несколько комнат с отдельными входами-их сдавали внаем. Уменьшается в городах число индивидуальных хозяйственных построек: хлевов, сараев, бань, снопосушилен и пр., что было связано с развитием торговли, транспорта, городского хозяйства.

Улицы городов становились более оживленными. Менялся характер народных гуляний и массовых развлечений. Участились многолюдные гулянья в садах и парках, на площадях и бульварах. В Москве, например, в 20-х гг. ХIХ в. популярными местами отдыха стали Нескучный сад и Петровский парк. В Нескучном саду в “воздушном театре”, предшественнике позднейших “зеленых театров”, устраивались спектакли. Петровский парк славился своим “воксалом”, где давались концерты. Шумные пасхальные гулянья собирали представителей разных сословий на обширном пустыре, где потом был разбит Новинский бульвар. Любили шумные “гульбища” и жители Петербурга. Здесь они устраивались обычно на Сенной площади, на Царицыном лугу или в Екатерингофе. Праздничная толпа поражала наблюдателей пышностью и пестротой нарядов. Пестрота эта «порождалась в частности смешением традиционной и новой одежды.

ЛИТЕРАТУРА

1. Л.М. Ляшенко История России XIX век: изд. ДРОФА, М., 2002 г.
2. Ерошкин Е.П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд. 2-е., -М., 1976. 346 с.
3. История России с древнейших времен до второй половины XIX века Курс лекций. Ч. 1. Под ред. академика Личмана Б.В. Уральский гос. тех. ун — т, Екатеринбург, 1995.
4. Ключевский В. О. Соч. в 9-и томах. М., 1989. Т. V.
5. Познанский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры. Первая половина XIX в. М., 1975.
6. Шепелев Л.Е. Шляпа должна быть с галуном // Родина. 1996. №7. С. 49-52.
7. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII-XIX веках. Формирование бюрократии, — М., 1974.

1. ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Культура - важнейшая составная часть общественной жизни. Как всякое историческое явление, она отражает те изменения, которые происходят в обществе в определенную эпоху, - в социальных отношениях, идейных взглядах, эстетических представлениях, нравственных понятиях. Вместе с тем культура хранит и национальные традиции, в ней наиболее полно отражается национальный характер и национальное самосознание народа.

Основными деятелями русской культуры первой половины XIX в. были представители дворянской интеллигенции. Огромное воздействие на нее оказала общественно-политическая мысль века Просвещения как в России, так и за рубежом. Особенно велика заслуга в этом русских писателей Д. И. Фонвизина, А. Н. Радищева, Н. И. Новикова, просветителей рубежа XVIII - XIX вв. и декабристов. В крепостной России доступ трудовым массам к знаниям и приобщению к высоким культурным ценностям был затруднен. Наиболее благоприятные материальные и социальные условия для получения образования и культурного развития имели привилегированные сословия, прежде всего дворянство. Этим в значительной мере объясняется тот факт, что большинство выдающихся русских писателей, поэтов, композиторов и ученых того времени принадлежали к дворянскому сословию. Но сословное происхождение и положение деятеля литературы, науки и искусства еще не является определяющим фактором содержания и направленности его творчества. Передовая русская культура, хотя и представленная преимущественно дворянами, выступала против сословного неравенства, крепостного угнетения крестьянства, против самодержавного произвола и чиновничьей бюрократии. Даже писатели, придерживавшиеся консервативных политических воззрений, своим глубоким, реалистическим изображением жизни разоблачали пороки современных им общественно-политических порядков и призывали к их изменению.

Бесспорно, крепостное право, державшее в темноте и забитости крестьянство, самодержавный произвол и цензурные гонения, подавлявшие всякую живую, свободную мысль, наконец, общее экономическое отставание крепостной России от западноевропейских стран стояли на пути социального и культурного прогресса. И тем не менее Россия в XIX в. сделала поистине гигантский скачок в своем культурном развитии. XIX век справедливо получил название "золотого века" русской культуры, которая заняла выдающееся место в общемировой культуре. Чем объяснить этот феномен?

Важным фактором, способствовавшим развитию русской национальной культуры, явилось тесное общение и взаимодействие ее с культурой многих стран и народов. Для первой половины XIX в. характерно значительное расширение культурных связей России с другими странами. Существенно возросли и личные контакты представителей русской культуры с зарубежными писателями, учеными, художниками, мыслителями. Подолгу жили за границей многие русские писатели; как правило, большинство русских ученых и художников выезжали на стажировку в Германию, Италию и другие западноевропейские страны. Русская культура воспринимала достижения культуры других стран и народов (в том числе и народов, входивших в состав многонациональной Российской империи), не теряя при этом своей самобытности и, в свою очередь, оказывая большое влияние на развитие культуры других народов.

Наконец, важнейшим фактором, давшим сильный толчок развитию русской культуры, явилась "гроза двенадцатого года". Подъем патриотизма в связи с Отечественной войной 1812 г. способствовал не только росту национального самосознания и формированию декабризма, но и развитию русской национальной культуры, что подчеркивал В. Г. Белинский, который писал: "1812 год, потрясший всю Россию, возбудил народное сознание и народную гордость". Сама тема войны 1812 г. заняла видное место в произведениях литературы, живописи, архитектуры.

Культурно-исторический процесс в России первой половины XIX в. имеет свои особенности. Заметно ускорение его темпов, обусловленное отмеченными выше факторами. При этом, с одной стороны, происходила дифференциация (или специализация) различных сфер культурной деятельности (особенно в науке), а с другой - усложнение самого культурного процесса, т. е. большее взаимовлияние различных областей культуры, например, философии и литературы, драматургии и музыки, живописи и архитектуры, в различных сферах культурного процесса использовались новейшие научно-технические достижения.

К особенностям культурного развития России в первой половине XIX в. можно отнести процесс демократизации культуры. Он проявлялся в том, что деятелями культуры постепенно становились не только представители дворянства (хотя они продолжают занимать ведущее место), но и выходцы из непривилегированных сословий, в том числе и из среды крепостного крестьянства, но преимущественно из разночинцев. Демократизация культуры проявлялась также в изменении тематики произведений литературы, живописи, музыки: примерно с 30 - 40-х годов XIX в. в них уже сильнее звучат темы, связанные с изображением жизни простого народа, "бедных людей". Демократически настроенная разночинская интеллигенция выступает как представительница интересов простого народа, ориентируется в своем творчестве на широкого читателя и зрителя из непривилегированных слоев населения. Конечно, степень "демократизации" культуры даже для 30 - 40-х годов XIX в. не следует преувеличивать. Речь идет лишь о самом начале этого процесса, который получит значительное развитие уже в пореформенный период, когда разночинец станет ведущей фигурой в общественно-политической и культурной жизни России, а тема "мужика" и жизни деревни особенно широко будет представлена в литературе и в искусстве. В первой половине XIX в. и расширение круга "потребителей" культурных ценностей происходило главным образом за счет разночинца, ибо основная масса трудового народа оставалась неграмотной.

2. ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

В XIX в. ведущей областью культуры России становится литература. Многие ее представители были тесно связаны с освободительным движением или сами являлись его деятелями, пропагандируя в своих бесцензурных произведениях, расходившихся во множестве рукописных списков (стихотворениях, памфлетах, эпиграммах и т. д.), идеи борьбы против крепостничества, тирании и произвола. Дух оппозиционности и критической настроенности был присущ и подцензурной литературе, в особенности литературе критического реализма, которая таким образом становилась одной из активных общественных сил.

Для русской литературы первой половины XIX в. характерна быстрая смена различных эстетических направлений: классицизм XVIII в. на короткое время сменяется сентиментализмом, который затем уступает место романтизму, а на смену романтизму приходит реализм. Смена этих литературных направлений происходила в рамках одного-двух поколений, так что некоторые писатели в своем творчестве отдавали дань различным направлениям.

Сентиментализм в русской литературе получил распространение на рубеже XVIII - XIX вв. В произведениях писателей этого направления противопоставлялись богатство и нищета, городская цивилизация и идиллия сельской жизни, иногда звучали и антикрепостнические мотивы. Наиболее видным представителем сентиментализма в русской литературе был Н. М. Карамзин. Широкую известность Карамзину-писателю принесла его повесть "Бедная Лиза" (1790). В ней и других своих произведениях 90-х годов XVIII в. Карамзин любовно изображал сельскую жизнь, быт и нравы простых "поселян", рисовал идиллическую картину отношений между помещиками и крестьянами. Большую популярность получил издаваемый Карамзиным с 1802 г. литературно-общественный журнал "Вестник Европы". Значительны заслуги Карамзина в развитии русского литературного языка, в освобождении его от архаики, характерной для классицизма, в приближении его к живой, разговорной речи.

"Гроза двенадцатого года" и последующие события мирового значения способствовали утверждению в России нового литературного направления романтизма. На формирование и развитие русского романтизма заметное влияние оказал западноевропейский романтизм, в особенности немецкий, английский и французский. Выдающимся представителем романтизма в русской литературе был поэт В. А. Жуковский, который в своих ранних произведениях отдавал дань и сентиментализму. К представителям романтизма относились поэты-декабристы К. Ф. Рылеев, В. К. Кюхельбекер, А. А. Бестужев (Марлинский), А. И. Одоевский. Романтизмом были проникнуты ранние произведения Пушкина и Лермонтова. Романтизм носил различную окраску. Если у Жуковского он был насыщен меланхолическими мечтаниями, уходом от острых жизненных проблем, даже неким налетом мистицизма, то романтизм декабристов, Пушкина и Лермонтова характеризуется глубоким оптимизмом, героикой, призывом к борьбе за идеалы свободы и достоинство человеческой личности, горячим патриотизмом. Именно эта направленность преобладала в русском романтизме первой трети XIX в.

В 30 - 40-х годах XIX в. в русской литературе утверждается реализм. Критический реализм займет господствующее положение во второй половине XIX в. Становление реализма в русской литературе на рубеже 30 - 40-х годов XIX в. связано с именами А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, В. Г. Белинского, А. И. Герцена, а дальнейшее его развитие в 40 - 50-х годах - с началом творческого пути Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, И. А. Гончарова, А. Н. Островского, Л. Н. Толстого. Пушкин по праву считается основателем русского реализма. Его роман "Евгений Онегин", который Белинский назвал "энциклопедией русской жизни", явился наивысшим выражением реализма в творчестве великого поэта. Выдающимися образцами реалистической литературы являются его историческая драма "Борис Годунов", повести "Капитанская дочка", "Дубровский", "Повести Белкина", исследование "История пугачевского бунта". Традиции Пушкина продолжил его младший современник и преемник М. Ю. Лермонтов. Роман Лермонтова "Герой нашего времени" по праву считается вершиной лермонтовского реализма, во многом созвучного с пушкинским романом в стихах "Евгением Онегиным".

С особой силой обличительная тенденция проявилась в творчестве Н. В. Гоголя, который придал русскому реализму ярко выраженную критическую направленность. Гоголь считается основателем так называемой "натуральной" школы в русской литературе (этим термином тогда обозначалось литературное направление критического реализма). 30 - 40-е годы XIX в. Н. Г. Чернышевский называл "гоголевским периодом" русской литературы. "Все мы вышли из "Шинели" Гоголя", - образно заметил Ф. М. Достоевский, имея в виду повесть Гоголя "Шинель", которая оказала большое влияние на развитие литературы этого направления. Принципы критического реализма нашли выражение в творчестве Герцена-беллетриста. В романе "Кто виноват?", в повестях "Доктор Крупов" и "Сорока-воровка" он в подцензурной форме показывал, как крепостной строй губит таланты и унижает человеческое достоинство. В глубоко реалистических пьесах великого драматурга А. Н. Островского, вступившего в русскую литературу в начале 50-х годов, обличались "темное царство" купечества с его невежеством, самодурством и ханжеством, забитость и безысходность бедных людей. С большой обличительно-сатирической силой в пьесах Островского изображены и типы самодовольного барства. С неизменным сочувствием драматург изображает крестьян, ремесленников, бедных мещан, интеллигенцию.

По существу, зачинателем русской литературной критики явился В. Г. Белинский, который отстаивал общественное назначение русской литературы, выступал в своих статьях за утверждение в ней принципов реализма, демократии и подлинной народности.

В 40 - 50-х годах в русской литературе видное место заняла тема крепостной деревни, ее быта и нравов. Нищета темного и забитого крепостного крестьянина изображена в повестях Д. В. Григоровича "Деревня" и "Антон-Горемыка", в рассказе "Бобыль". Крупным событием в русской литературе было появление в 1847 - 1852 гг. цикла "Записок охотника" И. С. Тургенева. В них Тургенев обличал произвол, жестокость и лицемерие помещиков. Им противопоставлены изображенные с большой симпатией крепостные крестьяне. Сонный и праздный быт помещика провинции показан в романе И. А. Гончарова "Обломов" (1859). "Обломовщина" стала нарицательным обозначением всего косного, неподвижного.

Утверждение реализма было связано с борьбой за подлинную народность в литературе в противовес "официальной народности". В понимании передовых деятелей культуры подлинная народность означала верность изображения картин русской жизни, отражение особенностей характера и судеб русского народа. Писатели-реалисты обращались в первую очередь к народным истокам, к сокровищам народного творчества. Отсюда они черпали сюжеты, даже приемы художественного изображения действительности, в своих произведениях они отражали народные чаяния и идеалы. Яркими примерами этого могут служить "Руслан и Людмила" и "Русалка" Пушкина.

Народность литературы выражалась и в формировании литературного языка на основе народной речи. Первая половина XIX в. считается временем складывания современного русского литературного языка. На смену тяжеловесному языку XVIII в. пришел литературный язык, который сформировался в борьбе сторонников "старого" и "нового" стиля. Выработка норм русского литературного языка была связана с усилением интереса русских писателей к русской истории, фольклору, народным традициям. Огромную роль здесь сыграли классики русской литературы И. А. Крылов, Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, Н. В. Гоголь, но в первую очередь А. С. Пушкин.

Становление принципов реализма и народности происходило также в театре, музыке, изобразительном искусстве. В значительной мере здесь сказывалось влияние литературы.

2. ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО (б)

В истории русского театра, как и в литературе, происходила смена различных идейно-эстетических представлений. Долгое время на русской сцене господствовали каноны классицизма с его внешней импозантностью, парадностью и риторичностью, с преобладанием в репертуаре античных мифологических сюжетов. Но уже в 20 - 30-е годы XIX в. классицизм в театре был оттеснен романтической школой, для которой была характерна героико-трагедийная тематика, а в исполнении актеров обращалось внимание на внутренние переживания героя. Яркие драматические образы были созданы актером Малого театра (в Москве), сыном крепостного, П. С. Мочаловым. Его герои - страстные бунтари, вступающие в борьбу с окружающим их миром бесправия, пошлости, рабской приниженности, за свободу и справедливость. В творчестве Мочалова ярко отразился процесс "нравственного освобождения человека" 30-х годов XIX в. Исполнительскую манеру Мочалова отличали бурная эмоциональность и экспрессия. Выдающимся артистом-трагиком был В. А. Каратыгин, игравший в Александринском театре Петербурга. Исполняя роли в трагедиях Шекспира и Шиллера, он, благодаря своей высокой актерской технике, отрабатывая каждый жест, интонацию, добивался блестящего исполнительского эффекта и выразительности. В отличие от Мочалова он придерживался традиций классицизма. В. А. Каратыгин принадлежал к известной артистической семье Каратыгиных. На сцене петербургских театров выступали его отец, мать, жена и брат.

С именами Пушкина, Грибоедова, Гоголя связано развитие реалистического направления в русской драматургии. Ее успеху особенно способствовали московский Малый и петербургский Александринский театры. Малый театр, по словам Герцена, "создал правду на русской сцене". Его называли "вторым Московским университетом". Выдающимся русским актером, игравшим на сцене Малого театра, был сын крепостного М. С. Щепкин. Свои лучшие сценические образы он создал в произведениях русской сатирико-обличительной драматургии (в пьесах А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя, И. П. Котляревского, И. С. Тургенева, А. В. Сухово-Кобылина, А. Н. Островского). В III отделении Щепкина считали политически неблагонадежным за то, что, ярко раскрывая своей игрой косность, продажность и лихоимство бюрократии, он "подрывал" престиж тогдашней административной системы.

Признанным мастером реалистической сцены в петербургском Александринском театре был А. Е. Мартынов, игравший преимущественно в пьесах А. Н. Островского и И. С. Тургенева. Мартынов был непревзойденным мастером мимики, движения, обладал виртуозной способностью к перевоплощению. С поразительным мастерством он передавал драматическую судьбу придавленного режимом "маленького человека" (дворовых людей, мелких чиновников, подмастерьев), раскрывал их душевный мир.

Смена идейно-эстетических направлений произошла и в музыке. В первой половине XIX в. шел интенсивный процесс внедрения в музыку народной мелодии и русской национальной тематики. В творчестве известных русских композиторов первой половины XIX в. А. Н. Верстовского, А. А. Алябьева, А. Л. Гурилева, А. Е. Варламова (сочинившего более 200 песен и романсов) и особенно М. И. Глинки явственно звучат народные мелодии, да и сочиненные этими композиторами песни и романсы стали глубоко народными. Хорошо известны слова М. И. Глинки: "Создает музыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем". Глинка утвердил в русской музыке принципы реализма и народности. С особой силой она утвердилась в его опере "Жизнь за царя" (1836), в которой он прославил патриотический подвиг костромского крестьянина Ивана Сусанина, спасшего избранного на царство Михаила Федоровича Романова. Глинка показал величие характера Сусанина, его мужество и стойкость.

Песни, романсы, оперы композиторы писали преимущественно на сюжеты произведений русских писателей. Вторая опера Глинки "Руслан и Людмила" (1842) написана по одноименной поэме А. С. Пушкина. Пушкинская "Русалка" явилась темой для одноименной оперы другого выдающегося русского композитора - А. С. Даргомыжского. В этой опере, представлявшей собой образец народно-бытовой музыкальной драмы, проявилась социальная направленность творчества композитора.

В живописи происходил отход от академизма, оплотом которого была императорская Академия художеств. Для академизма характерны библейско-мифологическая тематика и преклонение перед канонами античного искусства. Вместе с тем необходимо отметить, что русские художники создали немало выдающихся произведений живописи и скульптуры в духе академизма, а Академия художеств давала солидную профессиональную подготовку. Лучших своих воспитанников она обычно отправляла на дальнейшую стажировку в Италию. Видным представителем академической школы в русской живописи был А. Ф. Бруни. Его известная картина "Медный змий", над которой он работал 15 лет, изображала библейскую сцену - наказание евреев, возроптавших во время скитаний после египетского плена на Бога, за что Бог наслал на них мириады ядовитых змей. В мрачных тонах, с большим динамизмом в картине переданы ужас, страдание и смерть людей, их отчаяние и безысходность.

Новые тенденции в русской живописи, знаменовавшие собой отход от академизма, развивались вне стен Академии художеств. Купеческий сын А. Г. Венецианов, обратившись к бытовому жанру, создал в начале XIX в. серию картин, изображавших сельский быт крестьян. Венецианова называют "отцом русского жанра". Однако в трактовке бытовых сюжетов у Венецианова ощущаются влияние сентиментализма и идеализация сельской жизни. Таковы известные его картины "Гумно", "На пашне", "На жатве", "Спящий пастушок", портретная галерея крестьян. Значительную роль в утверждении "деревенского" жанра в русской живописи сыграла "венециановская школа" группа учеников Венецианова, которых он обучал живописи в своем имении Сафонково Вышневолоцкого уезда Тверской губернии.

Стремление выйти из традиционных форм и приемов академизма проявляли и художники, принадлежавшие к Академии художеств и сохранявшие в принципе верность академическому искусству. К ним относится выдающийся русский художник первой половины XIX в. К. П. Брюллов, воспитанник, а затем профессор Академии художеств. Его картины и особенно портреты отражают тяготение художника к реализму. По окончании Академии художеств в 1821 г. Брюллов до 1835 г. жил и работал в Италии. Природа и искусство этой страны вдохновили художника на создание многих замечательных полотен (среди них известна его картина "Итальянский полдень"). Там же в 1830 - 1833 г. Брюллов создал главное свое произведение - грандиозное полотно "Последний день Помпеи", явившееся выдающимся событием в русском изобразительном искусстве того времени. В нем художник передал достоинство, гуманизм и величие людей в условиях природной катастрофы. Картина произвела колоссальное впечатление на современников. "И стал "Последний день Помпеи" для русской кисти первый день", - писал поэт Е. А. Баратынский. Брюллов создал много портретов своих современников. В этом жанре он шел от парадного к реалистическому, глубоко психологическому портрету. Замечательным образцом реалистической живописи портретного жанра является "Автопортрет" Брюллова (1848).

Выдающимися художниками-портретистами первой половины XIX в. были О. А. Кипренский и В. А. Тропинин. Кипренский долго жил в Италии. Лучшие портреты были им написаны в начале XIX в. В портретах Кипренского видно влияние романтической школы. Кипренский искал в человеке возвышенное начало, передавал его сложный внутренний мир настроений и переживаний. Хорошо известен его портрет А. С. Пушкина (1827). В. А. Тропинин был сыном крепостного крестьянина, он получил свободу лишь в 45-летнем возрасте. Для портретного творчества Тропинина характерны высочайшее мастерство и непосредственность изображения, связь изображаемого на полотне человека с той обстановкой, которая его окружает. Таковы его жанровые портреты: "Кружевница", "Золотошвейка", "Гитарист" и др.

Значительное место в русской живописи занимает творчество А. А. Иванова, друга Н. В. Гоголя. В 1831 - 1858 гг. Иванов жил в Италии. Картина Иванова "Явление Христа народу", которой он посвятил 20 лет упорного труда, явилась делом всей его жизни. Основная идея этого монументального полотна - убежденность художника в необходимости духовного и нравственного возрождения человечества. Современники восприняли эту картину как ожидание близкого освобождения народа. В толпе, изображенной на картине, многие видели народ, жаждущий правды и свободы.

Решительный поворот русской живописи к критическому реализму мы находим в творчестве П. А. Федотова, которого часто называют "Гоголем в живописи". В небольших жанровых картинах и в крупных полотнах Федотов высмеивал "темное царство" купечества, армейский быт офицерства, тупую спесь и цинизм дворянско-чиновничьего мира. Вершиной реалистического творчества Федотова являются картины "Свежий кавалер", "Сватовство майора", "Игроки", "Анкор, еще анкор!", "Вдовушка". Федотов явился предшественником художников-передвижников, на которых он оказал большое влияние.

В архитектуре более прочные позиции занимал классицизм, господство которого продолжалось до 40-х годов XIX в. Он утвердился в России в конце XVIII в., сменив барокко. Разновидностью классицизма являлся ампир, получивший широкое распространение в первой трети XIX в. Ампир опирался на художественное наследие императорского Рима (откуда и название этого стиля). Ему присущи парадная монументальность, стройность и строгость линий. Важную роль в нем играла скульптура, дополнявшая архитектурное оформление зданий. В стиле ампир в то время возводились роскошные особняки знати, но преимущественно здания общественного назначения: высших правительственных учреждений, присутственных мест, дворянских собраний и клубов, театры, храмы. В эти годы шла интенсивная застройка Москвы и Петербурга, а также наиболее крупных губернских городов, возводились усадьбы богатых вельмож, создавались крупные архитектурные ансамбли. Именно тогда окончательно сформировались Дворцовая, Адмиралтейская и Сенатская площади в Петербурге, Театральная в Москве; завершена застройка центральных частей Ярославля, Твери, Владимира, Калуги, Нижнего Новгорода, Смоленска и других городов.

Наиболее известными представителями классицизма в русской архитектуре были А. Н. Воронихин, А. Д. Захаров, К. И. Росси, В. П. Стасов, Д. И. Жилярди. Главными аритектурными сооружениями Воронихина являются Горный институт и Казанский собор в Петербурге (завершены в 1811 г.), для которых характерен строгий монументализм. Захаров создал знаменитое здание Адмиралтейства (1806 - 1823), ставшее важным градостроительным узлом Петербурга, собор в Кронштадте (1806 - 1817). Он строил также госпитали, провиантские склады и магазины. Его творчество считается высшей точкой развития архитектурного стиля позднего классицизма. Выдающимся мастером позднего классицизма является Карл Росси. По его проектам в Петербурге в 1819 - 1834 гг. были возведены новые здания Сената и Синода, завершившие планировку Сенатской площади, Главный штаб со знаменитой аркой, закончивший оформление Дворцовой площади, Михайловский дворец (ныне Русский музей) и Александринский театр с примыкающей к нему улицей (ныне улица зодчего Росси). Для архитектурных сооружений К. Росси характерны классическая строгость в сочетании с парадностью и легкостью. Творчество Росси как бы завершает господство классицизма в русской архитектуре первой половины XIX в.

После пожара 1812 г. интенсивно отстраивалась Москва. О. И. Бове, назначенный в 1813 г. главным архитектором Комиссии для строений г. Москвы, возводит целостные городские ансамбли в духе "московского ампира". Им построены первые торговые ряды на Красной площади (1815), здания Большого и Малого театров (1821 - 1824). Доменико Жилярди в 1817 1819 гг. заново отстраивает разрушенный пожаром Московский университет. По его проекту был построен великолепный дом Луниных (1823). А. А. Бетанкур совместно с О. И. Бове в 1817 г. возвели здание Манежа, оформление которого символизирует подвиг русского народа в Отечественной войне 1812 г.

30 - 50-е годы XIX в. знаменуют упадок классицизма в русской архитектуре. В моду входят псевдорусский стиль и псевдоготика, проявляется интерес к византийскому стилю и барокко. Создателем эклектического русско-византийского стиля был К. А. Тон, по проектам которого были возведены Большой дворец (1839 - 1849) и Оружейная палата (1844 - 1851) в Московском Кремле, здание вокзалов Николаевской железной дороги в Москве и Петербурге, в 1838 г. начато строительство храма Христа Спасителя в Москве (завершено в 1883 г.). А. П. Брюллов (брат художника К. П. Брюллова) культивировал в архитектуре формы псевдоготики, А. И. Штакеншнейдер формы барокко. Штакеншнейдером были построены в Петербурге великокняжеские Мариинский (1838 - 1844) и Николаевский (1853 - 1861) дворцы, где архитектор использовал разные историко-архитектурные стили. Эклектические формы классицизма и барокко нашли свое выражение в архитектуре А. А. Монферрана. Главные его сооружения - Исаакиевский собор (1818 1858) и Александровская колонна (1830 - 1834) в Петербурге.

Существенный вклад в развитие материальной и духовной культуры внесли народные массы. Фольклор и даже произведения народного прикладного искусства носили остросоциальный характер. В едко-сатирических лубочных картинках и небольших скульптурных сценках, в пословицах, поговорках, прибаутках и песнях, сказках и притчах высмеивались пьяные и жадные попы, сластолюбивые монахи, глупые и жестокие баре, судьи-лихоимцы, воспевались ум и сметливость простого народа и вместе с тем выражался его протест против тяжелой доли - гнета, нищеты, бесправия. В исторических песнях и сказаниях отражались традиции народных восстаний, воспевались их герои Разин, Наливайко, воплощались народные идеи о "воле", всеобщем равенстве и социальной справедливости. Устное народное творчество - важный источник для изучения социальной психологии угнетенных масс, их общественного сознания, народных представлений о "добре и правде".

Народное творчество воплотилось в произведениях разнообразных видов художественных промыслов. Миниатюры Палеха, Холуя и Мстёры, городецкая и хохломская роспись по дереву, ростовская финифть, вологодские кружева, гжельская майолика, произведения костромских ювелиров (селений Красного и Сидоровского на Волге), архангельских косторезов, литейщиков и гранильщиков Урала украшают музеи и в наши дни.

Своеобразным социальным и культурным феноменом в России эпохи позднего феодализма является так называемая крепостная интеллигенция. Это крепостные крестьяне, овладевшие специальными знаниями в сфере науки, техники, литературы и искусства, которые стали для них профессиональными занятиями, удовлетворявшими "культурные потребности" своего барина. Богатые вельможи отправляли для обучения своих талантливых мальчиков-крепостных в Академию художеств, девочек в балетную школу, заводили свои "крепостные" театры, как, например, Шереметевы в Кускове и Останкине или Юсуповы в Архангельском близ Москвы. Эта категория талантливых, но бесправных актеров, художников, архитекторов, музыкантов, поэтов внесла значительный вклад в развитие русской культуры. Видное место в истории русского театрального искусства заняли крепостные актрисы графов Шереметевых П. И. Жемчугова и Т. В. Шлыкова-Гранатова, в живописи и архитектуре крепостные тех же помещиков Аргуновы.

3. ПРОСВЕЩЕНИЕ. НАУКА И ТЕХНИКА

К началу XIX в. общеобразовательная школа была представлена двухклассными и четырехклассными народными училищами. Все они находились исключительно в городах. Существовали всего три общеобразовательные гимназии - в Москве, Петербурге и Казани. Действовали также и специальные учебные заведения: солдатские школы, для дворян - кадетские и шляхетские корпуса, для детей духовенства - различного типа духовные училища и семинарии. К началу XIX в. высшими учебными заведениями были Московский университет, Горный институт в Петербурге, Московская, Петербургская и Киевская духовные академии.

Потребности экономического развития страны и увеличивавшегося аппарата управления поставили задачу расширения сети как общеобразовательных, так и специальных учебных заведений. В 1802 г. основан Дерптский, в 1803 г. на базе Главной Виленской гимназии Виленский, в 1804 - 1805 гг. на базе гимназий - Казанский и Харьковский университеты. Основанный в 1804 г. Петербургский педагогический институт в 1819 г. преобразован в университет. При Николае I был учрежден в Петербурге новый Педагогический институт. В начале XIX в. возникли привилегированные средние учебные заведения гуманитарного направления - лицеи: в 1803 г. Демидовский в Ярославле, в 1811 г. Царскосельский (при Николае I переведен в Петербург и назван Александровским), в 1817 г. Ришельевский в Одессе и в 1820 г. Нежинский (в г. Нежине Черниговской губернии).

При Николае I проведена реорганизация и расширение сети низших и средних учебных заведений, учреждение новых университетов, технических училищ и институтов. В 1832 г. (после подавления польского восстания 1830 - 1831 гг.) был закрыт Виленский университет, но в 1834 г. основан в Киеве университет Св. князя Владимира. Вначале при недостатке преподавательских кадров в университеты приглашались иностранные ученые, преимущественно профессора из немецких университетов. Большинство их были преданны науке, честно служили России, которая для некоторых стала второй родиной. Они содействовали и подготовке русских кадров преподавателей университетов. Университеты имели четыре отделения (факультета): нравственных и политических наук (правоведение, политическая экономия, философия и богословие), словесное (филология, история, статистика, география), физико-математическое и медицинское. В Петербургском университете вместо медицинского существовало восточное отделение. При университетах учреждались пансионы для подготовки к поступлению в университет лиц, получивших домашнее образование или же кончивших уездные училища.

Расширялось военное образование, главным образом, в виде закрытых учебных заведений для дворян - кадетских корпусов. В начале XIX в. их насчитывалось 5, в середине XIX в. - 20. В 1832 г. основана Императорская военная академия, готовившая офицеров Генерального штаба, а в 1855 г. Артиллерийская и Инженерная академии.

При Николае I фактически было положено основание специальному среднему и высшему техническому образованию: в 1828 г. открыт Технологический институт, в 1830 г. - Архитектурное училище, а в 1842 г. Училище гражданских инженеров (в 1842 г. оба они объединились в Строительное училище), в 1835 г. в Москве основан Межевой институт, а в 1842 г. в Белоруссии - Горыгорецкое земледельческое училище, преобразованное в 1854 г. в Земледельческий институт.

В начале XIX в. число учащихся низших и средних учебных заведений составляло 130 тыс. человек, в 30-е годы - 245 тыс., в 1856 г. - 450 тыс. Однако уровень образованности населения еще продолжал оставаться низким. В начале XIX в. один учащийся приходился на 330 жителей, в 30-е годы - на 208, в 1856 г. - на 143. Особенно отставала в этом отношении деревня, хотя в 40-е годы стали заводить сельские школы в государственной и удельной деревне, а некоторые богатые помещики устраивали школы в своих имениях. К 1854 г. в государственной деревне числилось 2565 школ с 113 тыс. учеников, а в удельной - 204 школы с 7,5 тыс. учеников. Данных по помещичьей деревне не имеется. Но и в государственной и удельной деревне грамотных среди крестьян насчитывалось не более 5 - 7%; судя по описаниям помещичьих имений, составленным помещиками по разосланной в 1858 г. анкете, среди крепостных крестьян грамотность не превышала 1%. Грамотность сводилась к овладению чтением, письмом и четырьмя правилами арифметики.

Впрочем, уровень образованности состоятельных слоев населения также оставался еще невысоким. Купцы и мещане часто проходили домашнее обучение - обычно у местного дьячка или приказчика, у которых основными "учебными пособиями" были псалтырь и часослов. Но и среди дворян лишь небольшая часть кончала университеты, лицеи, гимназии, кадетские корпуса. Большинство довольствовалось домашним образованием, весьма различным по своему уровню. Хотя в военных учебных заведениях учились только дети дворян и офицерский корпус был преимущественно дворянским, офицеров в армии, имевших специальное военное образование, в годы Крымской войны было не более 15%.

В первые два десятилетия XIX в. заметны успехи в книгоиздательстве и развитии периодической печати. И впоследствии, несмотря на суровые цензурные условия, закрытие властями в конце 30-х годов ряда газет и журналов как "крамольных", книгоиздательство и периодика продолжали развиваться, росли тиражи книг и журналов. С начала XIX в. до 1850 г. количество периодических органов выросло с 44 до 56, названий издаваемых книг - со 143 до 700. Но особенно заметен был рост печати в последнее предреформенное десятилетие (1850 - 1860), в течение которого количество периодических изданий возросло до 2 30, а названий книг - до 2100.

Широкую известность получили издававшиеся в первые десятилетия XIX в. общественно-политические и литературные журналы "Вестник Европы" (с 1802 г.) Н. М. Карамзина, "Северный вестник" (с 1804 г.) Н. С. Глинки, "Сын отечества" (с 1812 г.) Н. И. Греча, "Дух журналов" (с 1815 г.), в которых печатались и декабристы; позднее - "Телескоп" Н. И. Надеждина, "Московский телеграф" Н. А. Полевого, "Отечественные записки" А. А. Краевского, "Современник" А. С. Пушкина. Расширялось издание ведомственных и специальных научных журналов. Газеты имели преимущественно официально-ведомственный характер. С 1838 г. в губерниях стали выходить "Губернские ведомости". Они, помимо "официальной части", имели и особые "прибавления", в которых помещались хозяйственно-этнографические описания, исторические очерки, тексты старинных документов, литературные произведения. В 1830 - 1831 гг. в Петербурге выходила "Литературная газета" А. А. Дельвига, в которой сотрудничали А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, А. В. Кольцов. В 1840 г. издание ее было возобновлено. Ее сотрудниками были В. Г. Белинский и молодой Н. А. Некрасов.

3. ПРОСВЕЩЕНИЕ. НАУКА И ТЕХНИКА (б)

В первой половине XIX в. существенных успехов достигла русская наука: в математике, физике, химии, медицине, агрономии, биологии, астрономии, географии, в области гуманитарных исследований. Наука развивалась не только и даже не столько в стенах Российской академии наук. Важнейшими научными центрами являлись университеты.

Ведущее место в развитии русской науки занимал Московский университет. Здесь преподавали и вели научную работу такие крупные ученые, как основатель первой научной школы зоологов-эволюционистов К. Ф. Рулье, медики Е. И. Дядьковский, И. Е. Грузинов и А. М. Филомафитский, выдающийся геолог Г. Е. Щуровский, агробиолог и физик, "отец русской агрономии" М. Г. Павлов, астроном Д. М. Перевощиков - основатель университетской астрономической обсерватории, филолог и искусствовед Ф. И. Буслаев, историки М. Т. Каченовский, М. П. Погодин, О. М. Бодянский, Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев.

В Петербургском университете работали великий русский математик П. Л. Чебышев, правоведы А. П. Куницын и М. А. Балугьянский (первый ректор университета), ботаник А. Н. Бекетов и его брат, основатель отечественной школы физико-химиков Н. Н. Бекетов, экономисты и статистики К. Ф. Герман и К. И. Арсеньев, историк и этнограф В. И. Ламанский, филолог-славист И. И. Срезневский. С основанием в 1854 г. факультета восточных языков Петербургский университет стал крупнейшим центром востоковедения.

С Дерптским университетом была связана деятельность известного русского астронома В. Я. Струве и знаменитого хирурга Н. И. Пирогова. Ученые Дерптского университета способствовали организации геолого-ботанических экспедиций для изучения природных богатств России.

Крупным научным центром был Казанский университет. Здесь работали великий русский математик, создатель "неэвклидовой геометрии" Н. И. Лобачевский (ректор университета), выдающиеся ученые-химики Н. Н. Зинин и А. М. Бутлеров, сделавшие важные открытия в области органической химии. Велика была роль Казанского университета в распространении просвещения среди народов Поволжья.

Значительный вклад в развитие русской науки первой половины XIX в. внесли и ученые Российской Академии наук. Академики М. В. Остроградский и В. Я. Буняковский сделали ряд крупных открытий в математической физике и в области интегральных исчислений, В. В. Петров, Э. Х. Ленц и Б. С. Якоби в учении об электричестве, К. М. Бэр - в области эмбриологии. Исследования Остроградского и Буняковского получили практическое применение в астрономии, механике, оптике. Широко использовались в технике открытая Петровым новая форма перехода электрической энергии в тепловую и изобретение им электрической дуги, а также изобретение Ленцем гальванометра, Якоби - модели электродвигателя и первого телеграфного записывающего аппарата, действовавшего с 1832 г. на телеграфной линии между Петербургом и Царским Селом. В 1839 г. академиком В. Я. Струве была основана Пулковская обсерватория под Петербургом.

По инициативе и при участии Академии наук в начале XIX в. были организованы многочисленные научные экспедиции, результатами которых явились важные географические открытия в Ледовитом и Тихом океанах, проведены геологические, биологические и этнографические исследования в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке, в Средней Азии, на Алтае и в Саянах. В 1803 - 1806 гг. Ю. Ф. Лисянский и И. Ф. Крузенштерн осуществили первое русское кругосветное плавание, во время которого было открыто множество новых островов в Тихом и Ледовитом океанах, собраны ценные научные коллекции. В 1819 - 1821 гг. проведена экспедиция на судах "Восток" и "Мирный" под командованием М. П. Лазарева и Ф. Ф. Беллинсгаузена к Южному полюсу. Во время этого плавания в 1820 г. была открыта Антарктида и множество ранее неизвестных островов нанесено на карту. Морские экспедиции О. Е. Коцебу в 1815 - 1818 и 1823 - 1826 гг., В. М. Головнина в 1817 1819 гг., Ф. П. Литке в 1821 - 1829 гг., Ф. П. Врангеля и Ф. Ф. Матюшкина в 1820 - 1827 гг. в Ледовитом и в северной части Тихого океана установили точные очертания берегов Северной Азии и Северной Америки.

Центром географических исследований стало основанное в 1845 г. Русское географическое общество, которое организовало ряд научных экспедиций, проводило этнографические исследования России и сопредельных стран и народов, имело свой научный журнал "Известия Русского императорского географического общества" и издало много ценных географических, этнографических и статистических сборников. В 1851 г. открылись Кавказский и Сибирский отделы Русского географического общества, много сделавшие для экономико-географического и этнографического изучения регионов и народов Сибири, Кавказа, Закавказья и Средней Азии.

Развитие гуманитарных наук, главным образом исторической, и возрастающий интерес к истории - характерное явление в культурной жизни России и западноевропейских стран в первой половине XIX в. Историческая наука приобретает большое общественно-политическое значение: в изучении прошлого искали ответы на злободневные вопросы настоящего. Развитие исторической науки в России вызвало появление различных научных школ и направлений в интерпретации исторического процесса, прошлого и судеб России, возникновение вспомогательных исторических дисциплин - археологии, археографии, палеографии, нумизматики, геральдики, генеалогии. Исторические дисциплины заняли прочное место в университетском преподавании. Учеными-историками были изданы многочисленные специальные исследования на основе выявления новых, в значительной мере архивных, источников, и обобщающие многотомные труды по истории России и других стран, учебные пособия. Началась широкая научная публикация исторических источников - летописей, актового материала, мемуаров и т. д. Особенно много сделала созданная в 1834 г. Археографическая комиссия под руководством П. М. Строева, которая проводила археографические экспедиции по архивам и библиотекам древних русских городов, выявила и издала многие тысячи ценнейших исторических памятников в сериях "Полное собрание русских летописей", "Акты исторические", "Собрание государственных грамот и договоров" и пр. Именно в первой половине XIX в. в своей значительной части был опубликован основной корпус письменных источников по российской истории XI - XVI вв.

3. ПРОСВЕЩЕНИЕ. НАУКА И ТЕХНИКА (в)

Крупное культурное и политическое значение в начале XIX в. имела 12-томная "История государства Российского" Н. М. Карамзина. В 1803 г. Карамзин получил официальную должность историографа, что давало ему право доступа к государственным архивам. Первые 8 томов его "Истории" вышли в 1816 - 1817 гг., в 1818 - 1819 гг. было осуществлено повторное, исправленное и дополненное их издание, в 1821 - 1824 гг. появились очередные 9 - 11-й тома, последний 12-й том, доводящий повествование до 1611 г., был издан в 1829 г., уже после смерти историка. Труд Карамзина, прозванного "Колумбом российской истории", создан на основе богатых и разнообразных источников, многочисленных трудов античных и средневековых авторов. Особенно ценны обширные документальные приложения, имеющие большое научное значение, поскольку многие оригиналы публиковавшихся Карамзиным документов не сохранились.

"История" Карамзина адресовалась широкому кругу читателей. Будучи убежденным в поучительном, нравственно-назидательном назначении истории, Карамзин стремился воздействовать на чувства читателя эмоциональными рассказами о героическом прошлом русского народа, о доблестях его героев. "История" Карамзина, написанная блестящим литературным языком, проводила идею необходимости и "благодетельности" самодержавия в России. Самодержавие, по Карамзину, - движущая сила российского исторического процесса: русские великие князья и цари объединили Русь, собрали русские земли в единое целое и этим способствовали могуществу Российского государства. "Россия всегда спасалась самодержавием" - таков основной вывод Карамзина. Но вместе с тем он резко выступал против деспотии, сурово осуждал тиранию Ивана Грозного.

Русские историки после Карамзина рассматривали его исторические воззрения как устаревшие, а саму его "Историю" как утратившую научное значение, хотя на деле многие оценки Карамзиным ряда исторических событий долгое время были господствующими в русской историографии. Тем не менее "История" Карамзина в XIX в. оставалась наиболее читаемой в широкой публике. Тома "Истории" Карамзина можно было встретить во многих домашних библиотеках.

20 - 30-е годы XIX в. отмечены становлением различных школ и направлений в исторической науке. Видными представителями дворянской историографии были профессора Московского университета М. П. Погодин и Петербургского - Н. Г. Устрялов. Погодин, сын крепостного крестьянина, в молодости критиковавший исторические воззрения Карамзина, в 30-е годы стал одним из видных приверженцев теории "официальной народности". Основные его исторические труды содержатся в семитомном издании "Исследования, замечания и лекции о русской истории" (1846 - 1857). В духе "православия, самодержавия и народности" Погодин определял и роль исторической науки "сделаться охранительницею и блюстительницею общественного спокойствия". И тем не менее нельзя отрицать и положительного значения его трудов по конкретным вопросам русской истории, особенно ее древнего периода, его вклада в издание документальных памятников. Им собрано богатое документальное наследие, которым до сих пор пользуются специалисты по древней и средневековой отечественной истории. Широко был известен в свое время этот историк и как издатель и публицист.

Профессор Н. Г. Устрялов был автором официально рекомендованных учебников "Русская история" (1836) и "Историческое обозрение царствования государя императора Николая I" (1842), в которой он также проводил идеи "официальной народности", противопоставлял российскую историю западноевропейской. Устрялов известен своим главным трудом "История царствования Петра Великого" в десяти томах (1859 - 1863), пятитомным изданием дневников и мемуаров иностранцев о России начала XVII в., другими важными публикациями.

Изучение всеобщей истории было представлено трудами профессоров Московского университета - медиевиста Т. Н. Грановского и основателя славяноведения в России О. М. Бодянского.

Важную роль в развитии русской науки и пропаганде научных знаний играли создававшиеся при университетах и Академии наук многочисленные научные общества: Математическое, Минералогическое, Испытателей природы, Любителей российской словесности, Истории древностей российских, Археологическое общество и др. Они объединяли ученых по научным интересам. Научные общества по гуманитарным дисциплинам привлекали писателей, поэтов, артистов, художников, публицистов и вообще широкий круг образованных людей. Крупное научно-просветительское и общественное значение имели публичные лекции, читавшиеся профессорами университетов по общественным, гуманитарным и естественным наукам и собиравшие обширную аудиторию.

Возросший интерес к отечественной культуре и истории вызвал к жизни частное собирательство предметов культуры и старины: древних рукописей, старопечатных книг, картин, гравюр, монет, археологических находок и пр. Создавались ценные частные коллекции, которые потом легли в основу многих музейных собраний. Хорошо известна деятельность крупного мецената Н. П. Румянцева, коллекция которого послужила основой Румянцевского музея и при ней библиотеки (ныне Российская государственная библиотека в Москве), графа А. И. Мусина-Пушкина, в коллекции которого находился единственный древний список "Слова о полку Игореве". Хорошо были известны частные картинные галереи богатых меценатов Н. Б. Юсупова, А. С. Строганова, литератора П. П. Свиньина, директора Почтового департамента Ф. И. Прянишникова, купца К. Т. Солдатенкова. В их собраниях находились ценнейшие произведения русского и зарубежного искусства, которые впоследствии поступили в Румянцевский и Русский музеи.

К 30 - 40-м годам XIX в. относится начало систематического изучения народного творчества. В собрании и изучении фольклора много сделали славянофилы С. Т., К. С. и И. С. Аксаковы, но особенно П. В. Киреевский. Однако из-за цензурных условий николаевского времени издание собранных Киреевским "Песен" могло появиться лишь в 60 - 70-х годах XIX в. Хорошо известна многолетняя деятельность В. И. Даля, начатая еще в 20-е годы XIX в., по составлению "Словаря живого великорусского языка", вышедшего уже в 60-е годы в 4 томах, в которых содержалось свыше 200 тыс. слов. Даль собрал и издал также ценные сборники пословиц, поговорок и загадок русского народа.

Много сделало для систематического описания культуры и быта народа Русское географическое общество, которое разработало и разослало в различные районы страны подробные анкеты с вопросами. Им было собрано с мест свыше 5 тыс. рукописей о быте, нравах, обычаях разных местностей России. Наиболее интересные описания оно систематически публиковало в своих периодических изданиях и отдельными сборниками.

4. ИЗМЕНЕНИЯ В БЫТУ

Новые явления в социально-экономическом и культурном развитии России в первой половине XIX в. оказывали свое влияние и на повседневный быт. Наиболее значительные изменения в бытовой жизни населения происходили в городах и крупных торгово-промышленных селениях промышленно развитых регионов страны. Менее всего новые веяния в быту затронули глухую провинцию с господствующим патриархальным укладом жизни. Степень изменений в быту во многом также зависела от сословного и имущественного положения разных слоев населения. "Верхи общества" были более подвержены разным новшествам, нежели угнетенная масса трудового народа. Однако и здесь многое зависело от общественного положения и имущественного состояния того или иного сословия. Например, быт столичного дворянства разительно отличался от образа жизни провинциальных обломовых, коробочек и собакевичей; быт "капиталистого" мужика-отходника, торговца, предпринимателя резко разнился от быта массы темного и забитого крестьянства глухих деревень. Кроме того, различия в бытовом укладе во многом диктовались историческими традициями, национальными и религиозными особенностями их жизни.

С ростом торгово-промышленной деятельности менялся облик русского города, хотя строй городской жизни в России первой половины XIX в. носил еще много феодальных черт. Сохраняя еще свое административно-политическое значение как центра губернии, или уезда, города, особенно крупные, постепенно становятся и центрами сосредоточения промышленности и торговли. В силу этого менялась демография и социальная структура города. Основную массу его жителей представлял уже не прежний "посадский" люд, а большей частью пришлый из деревни и постепенно становившийся "городским" жителем мастеровой, лавочник, подрядчик или "разнорабочий", занятый в сфере услуг. На окраинах крупных городов возникали фабрики и заводы, а рядом с фабричными корпусами - рабочие казармы. Менялся и внешний облик крупных городов, в которых наряду с торгово-промышленными зданиями возводились многоэтажные "доходные" дома. В "доходные" дома превращались и многие старые дворянские особняки, сдаваемые внаем новому владельцу-предпринимателю.

Еще более резко стал различаться сравнительно благоустроенный центр города, где преимущественно проживало дворянство, чиновничество, купечество, от неблагоустроенных окраин, где рабочий люд ютился в переполненных казармах, бараках и даже "в тех самых фабриках и заведениях, где работает", как отмечалось в тогдашних обследованиях городов. Так, в обследовании быта рабочих столичного Петербурга в 40-е годы отмечалось, что прямо на фабриках или мастерских "или огораживается для кроватей какой-нибудь темный, душный угол, или рабочие спят на полу и верстаках, даже на столах... Обыкновенной подстилкой служит дрянной тонкий войлок или еще чаще простая рогожа, часто даже не бывает и вовсе никакой подстилки: спят прямо на досках". Не лучше были условия в казармах и "наемных" помещениях - в проведенных обследованиях отмечались необычайная "теснота, духота и сырость, одним словом все, что только разрушает здоровье человека".

Мелкие провинциальные, преимущественно уездные и заштатные города с числом жителей не более 5 тыс. человек (а это свыше 80% городских поселений в то время) в большинстве своем мало чем отличались от больших сел по своему внешнему виду. Десяток-другой немощеных улиц, застроенных одно-, двухэтажными деревянными домами; несколько церквей, здания присутственных мест, торговых рядов - единственные каменные сооружения в небольших провинциальных городах.

Верхи привилегированных сословий обыкновенно проживали в Москве, Петербурге и крупных губернских городах. В них сосредоточивалась научная, литературная и театральная жизнь страны, устраивались великосветские приемы, балы, литературные вечера. Важным культурно-бытовым явлением были литературные салоны. Широкую известность получили салоны З. А. Волконской, Е. А. Свербеевой и А. П. Елагиной в Москве, А. П. Хвостовой и А. О. Смирновой-Россет в Петербурге, которые посещали Пушкин, Гоголь, Жуковский, Чаадаев, Герцен, Белинский.

Среди столичного дворянства и верхов нарождающейся буржуазии широко распространялись новейшие европейские моды в одежде, интерьере жилищ, самом образе жизни. Новые веяния проникали и в среду богатого провинциального дворянства, но мало затронули мелкопоместных владельцев, которые не имели средств "следить за модой", живя на небольшие доходы со своих поместий или на скудное чиновничье жалованье. В купечестве и духовенстве больше было приверженности к старому, традиционному быту. Патриархальный быт и нравы этих сословных групп ярко изображены в русской художественной литературе.

Хозяйственно-бытовой уклад жизни основной массы крестьянства не претерпел существенных изменений. Сохранился в неизменном виде тот же цикл крестьянских сельскохозяйственных работ, традиционные семейные отношения и общинные порядки, что и в предшествующую эпоху. Еще крепки были патриархальные устои крестьянской семьи, всячески поддерживаемые общиной. От воли отца или старшего в семье ("большака") всецело зависели заключение браков их детей, распорядок рабочего дня, распределение работ между членами семьи, отпуск на заработки. Руководствуясь традиционным распорядком, община назначала общественные работы, "судила и рядила", устанавливала опеку над сиротами и престарелыми, вмешивалась в семейные распорядки, разрешала или запрещала разделы семей, следила за очередностью в отбывании рекрутской повинности. В силе была патриархальная коллективная ответственность за поступки каждого члена общины, своя система поощрений и наказаний, устройство общих деревенских праздников и коллективных "помочей" без всякой платы, за исключением "угощения", семьям в постройке избы, некоторых срочных полевых работах и пр.

Феодально-крепостнический гнет был главной причиной тяжелого материально-бытового положения крестьянства. Современников поражала крайняя бедность русских помещичьих деревень особенно там, где были малоплодородные земли и отсутствовала возможность "сторонних" заработков: убогие избы под соломой, часто топящиеся по-черному, бедность внутреннего убранства: деревянные некрашеные столы, лавки и полати, скудная утварь деревянная и глиняная посуда, домотканая одежда, традиционные лапти.

Крайне низким был уровень медицинской помощи на селе. По всей России насчитывалось не более 10 тыс. лиц медицинского персонала. Почти все они сосредоточивались в городах. Крестьяне, как правило, лечились "домашними средствами" либо прибегали к услугам знахарей и знахарок, костоправов. Особенно тяжело приходилось в деревне детям и женщинам с грудными детьми. Беременная женщина выполняла тяжелые физические работы практически до самого момента родов. От непосильного физического труда в страдную летнюю пору у кормящей матери часто пропадало молоко. Его заменял "рожок" тряпица с жеваным ржаным хлебом. Тяжелый изнурительный труд начиная с детского возраста, плохое питание и неудовлетворительное состояние врачебной помощи приводили к необычайно высокой детской смертности: более половины из числа родившихся детей умирало, не дожив до пяти лет. Только благодаря высокой рождаемости на селе обеспечивался прирост населения.

Несмотря на тяжелые материально-бытовые условия, новшества проникали и в деревню, в первую очередь в деревню центрально-промышленных губерний. Здесь курные избы почти повсеместно уже уступили место "белым", т. е. дым при топке шел из избы не через волоковое окно, а через печную трубу. Более разнообразным стало внутреннее убранство в избах: в богатых крестьянских домах появились стулья, комоды, зеркала, стенные часы, лубочные картинки. Но и у крестьян среднего достатка домотканая одежда заменялась покупной из ситца; женщины сменили сарафан на юбку, девушки стали пользоваться купленной в городе или у офеней-коробейников парфюмерией - духами, румянами, белилами, помадой, туалетным мылом. У мужчин валяную шляпу сменил картуз "с блестящим козырьком", в моду входили кумачовые рубахи, сапоги вместо лаптей. Молодежь привозила из города гитары и гармоники, а также усваивала нравы и привычки города.

В домах отдельных зажиточных крестьян появились значительные по тому времени библиотеки. Например, ярославский крестьянин Савва Пурлевский вспоминает, что в доме его отца была "порядочная" библиотека, сам он "целые ночи напролет просиживал за книгами". Другой крестьянин той же губернии Николай Полушин вспоминал о своем деде как о "человеке книжном", оставившем домашнюю библиотеку в 2 тыс. томов. Крестьяне выписывали газеты, а иногда и "толстые" журналы, а некоторые сами писали статьи в журналы. Некоторые из них являлись авторами книг о своем крае, оставили интересные мемуары. Таковы крестьяне села Угодичи Ярославской губернии А. Артынов и Е. Грачев, слободы Мстёры Владимирской губернии А. И. Голышев, села Павлова Н. П. Сорокин и села Большое Мурашкино Нижегородской губернии М. Бякин.

Современники отмечали влияние промыслового отхода в города на повышение культурного уровня крестьян. "Посещение городов развивает умственные способности крестьян и мало-помалу искореняет некоторые предрассудки и поверья", - говорилось, например, в "Описании Московской губернии" (1849). Отмечалось также, что промысловый отход в города развивал в крестьянине самостоятельность, дух "непокорства". Так, в "Статистическом обозрении Ярославской губернии за 1815 год" говорилось: "Город научает его (крестьянина) свободно мыслить и слишком легко судить о вещах. Он не хочет уважать власти, над ним поставленной, бывает даже невежлив по отношению к высшим себе".

В крупных промышленных селах, таких, как Иваново, Вичуга, Мстёра Владимирской губернии, Павлово и Богородское Нижегородской, Кимры Тверской, Гжель Московской и многих других, где крестьяне жили главным образом за счет промыслов и торговли, а не земледелия, ломка патриархального быта была особенно заметной уже в крепостную эпоху. Подобные села по характеру занятий жителей и даже по внешнему виду представляли собой поселения городского типа. Но именно в них наблюдались особенно заметные имущественные различия, которые отражались и на материально-бытовом укладе их жителей. Наблюдательный сенатор Г. Х. Капгер, ревизовавший в 1861 г. Владимирскую губернию, писал: "Владимирская губерния не без основания считается самою промышленною и торговою местностью в империи, но было бы весьма неверно заключать отсюда о зажиточности в ней всех вообще крестьян... Промышленные и торговые села, как, например, село Иваново, слобода Мстёра и село Вача, отличаются бедностью массы рабочего населения при огромном часто богатстве частных лиц". Отсюда он делает вывод, что "существование у крестьян каких-либо промыслов не всегда служит мерилом их благосостояния".

Условия труда и быта крестьян-ремесленников промысловых сел были далеко не из легких. Нещадно эксплуатируемые ростовщиками, посредниками-"заглодами", в суровой конкурентной борьбе с собратьями по ремеслу, они вынуждены были напрягать все силы, увеличивая рабочий день и ограничивая свои потребности. Например, ножевщики и замочники села Павлова работали по 18 часов в сутки в грязных затхлых лачугах. "Многие из них работают в сырых подземельях", - писал современник. Не случайно среди них были распространены профессональные легочные заболевания. Владимирские шубники и овчинники работали в смрадных и душных избах, воздух которых был пропитан квасцами, чрезвычайно вредными для здоровья. А. Забелин, изучавший тогдашний быт сапожников Корчевы и Кимр, писал: "Вы не встретите ни одного из этих рабочих со здоровым цветом лица: все они народ сгорбленный, бледный, худой, как будто только что вышедший из больницы после тяжкой болезни".

Культура народов России первой половины XIX в. - важная часть общемирового культурного процесса. За это время в России были созданы выдающиеся шедевры литературы, музыки, живописи, архитектуры, сделаны фундаментального значения научные открытия, заложены прочные основы для расцвета культуры России в последующий период ее "золотого века".

В былые времена уединение понималось совсем не так, как сегодня. Даже в XIX веке улечься спать с незнакомым человеком в одной кровати в гостинице было обычным делом, и авторы дневников часто писали, как они были разочарованы, когда к ним в постель забирался поздно прибывший незнакомец. В 1776 году Бенджамину Франклину и Джону Адамсу пришлось делить постель в гостинице Нью-Брансуика, штат Нью-Джерси, и они всю ночь ссорились из-за того, надо ли открывать окно или нет.
Слуги нередко спали в изножье хозяйской кровати, чтобы можно было легко исполнить любую просьбу хозяина. Из письменных источников становится ясно, что камергер и шталмейстер короля Генриха V присутствовали в спальне, когда король спал с Екатериной Валуа. В дневниках Сэмюэла Пипса сказано, что служанка спала на полу его супружеской спальни в качестве живой сигнализации на случай ограбления. В подобных обстоятельствах прикроватный полог не обеспечивал нужного уединения; к тому же он был убежищем для пыли и насекомых, а сквозняки легко его раздували.

Помимо прочего, прикроватный полог мог быть пожароопасен, как, впрочем, и весь дом целиком: от тростникового напольного покрытия до соломенной крыши. Почти каждый справочник по домоводству предупреждал, что нельзя читать при свечах в постели, но многие пренебрегали этим советом.
В одной из своих работ Джон Обри, историк XVII века, рассказывает смешную историю, касающуюся свадьбы дочери Томаса Мора Маргарет и некоего Уильяма Ропера. Ропер пришел как-то утром к Мору и заявил, что хочет жениться на одной из его дочерей — все равно на какой. Тогда Мор привел Ропера к себе в спальню, где дочери спали в низкой кровати, выдвинутой из-под отцовской. Нагнувшись, Мор ловко взялся «за угол простыни и вдруг сдернул ее с постели». Девушки спали абсолютно голыми. Сонно выразив неудовольствие тем, что их потревожили, они перевернулись на живот и снова заснули. Сэр Уильям, полюбовавшись открывшимся видом, объявил, что осмотрел «товар» со всех сторон, и легонько постучал своей тросточкой по попе шестнадцатилетней Маргарет. «И никакой мороки с ухаживанием!» — восторженно пишет Обри.
Правда ли все это, неизвестно: Обри описал случившееся спустя столетие. Очевидно, однако, что в его время никого не удивил тот факт, что взрослые дочери Мора спали рядом с его кроватью.

Серьезная проблема с кроватями, особенно в викторианский период, состояла в том, что они были неотделимы от самого проблемного занятия той эпохи — секса. В браке секс, конечно, иногда бывает необходим. Мэри Вуд-Аллен в популярной и влиятельной книге «Что необходимо знать молодой женщине» уверяет своих юных читательниц в том, что с мужем позволительно иметь физическую близость при условии, что она совершается «при полном отсутствии сексуального желания». Считалось, что настроения и мысли матери во время зачатия и на протяжении всей беременности глубоко и непоправимо влияют на плод. Партнерам советовали заниматься сексом только при взаимной симпатии, чтобы не произвести на свет неполноценного ребенка.

Чтобы избежать возбуждения, женщинам предлагалось больше бывать на свежем воздухе, не заниматься ничем стимулирующим, в том числе не читать и не играть в карты, и прежде всего — не утруждать свой мозг сверх необходимого. Считалось, что образование для женщины всего лишь напрасная трата времени; кроме того, оно крайне опасно для их хрупких организмов.

В 1865 году Джон Рескин написал в одном своем очерке, что женщин следует обучать до тех пор, пока они не станут «практически полезными» для своих мужей, и не более. Даже американка Кэтрин Бичер, которая была, по стандартам того времени, радикальной феминисткой, горячо отстаивала право женщин на полноценное образование, но просила не забывать: им все же нужно время для того, чтобы привести в порядок свою прическу.

Для мужчин основной задачей считалось не обронить ни капли спермы за пределами священных уз брака, но и в браке им следовало соблюдать умеренность. Как объяснял один уважаемый специалист, семенная жидкость, оставаясь в организме, обогащает кровь и укрепляет мозг. Тот же, кто бездумно расходует этот природный эликсир, становится слабым и духовно, и физически. Поэтому даже в супружестве необходимо беречь свои сперматозоиды, так как из-за частого секса сперма разжижается и получается вялое, апатичное потомство. Половой акт с периодичностью не чаще одного раза в месяц считался оптимальным вариантом.

Онанизм, разумеется, исключался категорически. Были хорошо известны последствия мастурбации: практически все известные медицине хвори, включая безумие и преждевременную смерть. Онанисты — «несчастные, дрожащие, бледные существа на тощих ножках, ползающие по земле», как описал их один журналист, — вызывали презрение и жалость. «Каждый акт мастурбации подобен землетрясению, взрыву, смертельному паралитическому удару», — заявлял другой. Практические исследования наглядно доказывали вред мастурбации. Медик Сэмюэл Тиссо описал, как один из его пациентов постоянно пускал слюни, из носа у него текла сукровица, а еще он «испражнялся прямо в постели, не замечая этого». Последние три слова производили особенно сильное впечатление.

Мало того, привычка мастурбировать автоматически передавалась детям и заранее ослабляла здоровье еще не рожденного потомства. Самый тщательный анализ опасностей, связанных с сексом, был предложен сэром Уильямом Актоном в его работе «Функции и заболевания репродуктивных органов у детей, юношей, взрослых и стариков, рассмотренные с точки зрения их физиологических, социальных и нравственных отношений», впервые опубликованной в 1857 году. Именно он решил, что мастурбация приводит к слепоте. Именно Актону принадлежит часто цитируемая фраза: «Должен сказать, что большинству женщин практически недоступны сексуальные переживания».

Подобные представления на удивление долго господствовали в обществе. «Многие из моих пациентов рассказывали мне, что впервые совершили акт мастурбации во время просмотра музыкального шоу», — мрачно и, скорее всего, не без преувеличения сообщает доктор Уильям Робинсон в своей работе 1916 года, посвященной сексуальным нарушениям.

Наука всегда была готова прийти на выручку. В книге Мэри Роуч «Любопытные параллели в науке и сексе» описывается одно из средств борьбы с вожделением, разработанное в 1850-х годах, — кольцо с шипами, которое надевалось на пенис перед сном (или в любое другое время); его металлические острия кололи пенис, если он нечестиво набухал. Другие устройства использовали электрический ток, который неприятно, но действенно отрезвлял вожделеющего мужчину.

Стоит отметить, что не все разделяли эти консервативные взгляды. Уже в 1836 году уважаемый французский врач Клод Франсуа Лаллеман опубликовал трехтомное исследование, в котором связывал частый секс с хорошим здоровьем. Это так впечатлило шотландского медика Джорджа Драйздейла, что он в своей работе «Физическая,сексуальная и естественная религия» сформулировал философию свободной любви и безудержного секса. Книга была опубликована в 1855 году тиражом 90 000 экземпляров и переведена на одиннадцать языков, «включая венгерский», специально отмечает «Национальный биографический словарь», обожающий акцентировать внимание на пустяках. Ясно, что в обществе жаждали большей сексуальной свободы. К сожалению, общество в целом приняло эту свободу только спустя столетие.
Пожалуй, неудивительно, что в такой напряженной атмосфере удачный секс для многих людей являлся недосягаемой мечтой — например, для того же Джона Рескина. В 1848 году великий художественный критик женился на девятнадцатилетней Юфимии Чалмерс Грей, и дела у них не заладились с самого начала. Они так и не вступили в брачные отношения. Позже Юфимия рассказала, что, по признанию Рескина, он представлял женщин совсем не такими, какими они были на самом деле, и что она в первый же вечер произвела на него отталкивающее впечатление, и поэтому он не сделал ее своей женой.

Не получив желаемого, Эффи подала на Рескина в суд (подробности ее заявления о признании брака недействительным стали достоянием бульварной прессы многих стран), а потом сбежала с художником Джоном Эвереттом Милле, с которым жила счастливо и от которого родила восьмерых детей.
Правда, ее побег был совершенно некстати, потому что Милле как раз в это время писал портрет Рескина. Рескин как человек чести продолжал позировать Милле, но двое мужчин больше никогда друг с другом не разговаривали.

Сочувствующие Рескину, которых было немало, сделали вид, что никакого скандала нет и в помине. К 1900 году вся эта история была успешно позабыта, и У. Г. Коллингвуд смог, не краснея от стыда, написать свою книгу «Жизнь Джона Рескина», в которой нет даже намека на то, что Рескин когда-то был женат и что он в панике выбежал из спальни, увидев волосы на женском лоне.
Рескин так и не преодолел свои ханжеские предрассудки; похоже, он и не сильно старался. После смерти Уильяма Тернера в 1851 году Рескину поручили разобрать работы, оставленные великим художником, и среди них оказалось несколько озорных акварелей эротического содержания. Объятый ужасом Рескин решил, что Тернер написал их в «состоянии безумия», и ради блага нации уничтожил почти все акварели, лишив потомков нескольких бесценных работ.

Между тем Эффи Рескин, вырвавшись из оков несчастливого замужества, зажила счастливо. Это было необычно, поскольку в XIX веке бракоразводные дела всегда решались в пользу мужей. Для того чтобы получить развод в викторианской Англии, мужчине было достаточно просто заявить, что его жена изменила ему с другим. Однако женщине в аналогичной ситуации следовало доказать, что ее супруг совершил инцест, предавался скотоложству или какому-либо еще тяжкому греху, список которых был весьма короток.
До 1857 года у разведенной жены отбирали все имущество и, как правило, детей. По закону такая женщина была совершенно бесправной; степень ее свободы и несвободы определял муж. По словам великого теоретика в области права Уильяма Блэкстоуна, разведенная женщина отказывается от «самой себя и от собственной индивидуальности».

Некоторые страны были чуть более либеральными. Во Франции, к примеру, женщина могла развестись с мужем, если имел место адюльтер, но только при условии, что измена свершилась в супружеском доме.
Английское же законодательство отличалось крайней несправедливостью. Известен случай, когда некую женщину по имени Марта Робинсон годами избивал жестокий, психически неуравновешенный супруг. В конце концов он заразил ее гонореей, а потом серьезно отравил лекарствами от венерических заболеваний, без ведома жены подсыпая порошки ей в пищу. Сломленная и физически, и морально, Марта подала на развод. Судья внимательно выслушал все аргументы, а потом закрыл дело, отправив миссис Робинсон домой и посоветовав ей быть более терпеливой.

Принадлежность к женскому полу автоматически считалась патологическим состоянием. Мужчины почти повсеместно думали, что по достижении половой зрелости женщины заболевают. Развитие молочных желез, матки и других репродуктивных органов «забирает энергию, которой каждому человеку отпускается в ограниченном количестве», по словам одного авторитетного специалиста. Менструация описывалась в медицинских текстах как ежемесячный акт умышленной небрежности. «Если женщина испытывает боль в какой-либо момент месячного периода, это происходит из-за нарушений в одежде, питании, личных или социальных привычках», — писал один обозреватель (разумеется, мужчина).

По иронии судьбы, женщины и впрямь часто болели, поскольку правила приличия не позволяли им получить необходимую медицинскую помощь. В 1856 году, когда молодая домохозяйка из Бостона, из респектабельной семьи, со слезами призналась своему лечащему врачу, что иногда невольно задумывается не о муже, а о других мужчинах, доктор прописал ей ряд суровых средств лечения, в том числе холодные ванны, клизмы и тщательное спринцевание бурой, порекомендовав исключить все возбуждающее — острую пищу, легкое чтение и так далее.

Считалось, что из-за легкого чтива у женщины появляются нездоровые мысли и склонность к истерикам. Как мрачно заключил один автор, «у юных девушек, читающих любовные романы, наблюдаются возбуждение и преждевременное развитие половых органов. Ребенок физически становится женщиной за несколько месяцев или даже лет до срока, назначенного природой».

В 1892 году Джудит Фландерс пишет про одного мужчину, который повел свою жену проверить зрение; врач сказал, что проблема заключается в выпадении матки и что ей необходимо удалить этот орган, иначе зрение так и будет ухудшаться.

Огульные обобщения далеко не всегда оказывались верными, поскольку ни один доктор не умел проводить правильное гинекологическое обследование. В крайнем случае он осторожно прощупывал пациентку под одеялом в темной комнате, но такое случалось нечасто. В большинстве случаев женщины, у которых были жалобы на органы, находящиеся между шеей и коленями, стыдливо показывали свои больные места на манекенах.

В 1852 году один американский терапевт с гордостью написал, что «женщины предпочитают страдать от опасных болезней, из щепетильности отвергая полное медицинское обследование». Некоторые врачи отказывались налагать щипцы при родах, объясняя это тем, что женщины с узким тазом не должны рожать детей, ибо подобная неполноценность может передаться их дочерям.
Неизбежным последствием всего этого стало почти средневековое пренебрежение женской анатомией и физиологией со стороны мужчин-врачей. В анналах медицины нет лучшего примера профессионального легковерия, чем знаменитый случай с Мэри Тофт, невежественной женщиной-кролиководом из Годалминга, графство Суррей, которая осенью 1726 года в течение многих недель дурачила авторитетных медиков, в том числе двух королевских терапевтов, уверяя всех, что может рожать кроликов.
Это стало сенсацией. Несколько медиков присутствовали при родах и выразили полное удивление. Только когда еще один королевский врач, немец по имени Кириакус Алерс, тщательно обследовал женщину и объявил, что все это — просто мистификация, Тофт в конце концов призналась в обмане. Ее ненадолго отправили в тюрьму за мошенничество, а потом — домой, в Годалминг; больше про нее никто не слышал.
До понимания женской анатомии и физиологии было еще далеко. В 1878 году British Medical Journal вел оживленную длительную дискуссию с читателями на тему: может ли прикосновение кухарки, у которой в данный момент менструация, испортить ветчину?

По словам Джудит Фландерс, одного британского врача исключили из медицинского реестра за то, что он заметил в своей печатной работе: изменение окраски слизистой оболочки вокруг влагалища вскоре после зачатия — надежный индикатор беременности. Это заключение было совершенно справедливым, но крайне неприличным, ведь чтобы определить степень изменения окраски, следовало сперва ее увидеть. Врачу запретили практиковать. Между тем в Америке уважаемого гинеколога Джеймса Платта Уайта выгнали из Американской медицинской ассоциации за то, что он позволял своим студентам присутствовать при родах (разумеется, с разрешения рожениц).

На этом фоне действия хирурга Айзека Бейкера Брауна кажутся еще более неординарными. Браун стал первым хирургом-гинекологом. К несчастью, им руководили заведомо ложные идеи. В частности, он был убежден, что почти все женские недомогания — результат «периферического возбуждения нерва в наружных половых органах с центром в клиторе».

Проще говоря, он полагал, что женщины мастурбируют и это приводит к безумию, эпилепсии, каталепсии, истерии, бессоннице и множеству других нервных нарушений. Для решения проблемы предлагалось удалять клитор хирургическим путем, тем самым исключая самую возможность неуправляемого возбуждения.
Бейкер Браун также был убежден, что яичники плохо влияют на женский организм и их тоже лучше удалять. До него никто не пытался вырезать яичники; это была крайне сложная и рискованная операция. Первые три пациентки Брауна умерли на операционном столе. Однако он не остановился и прооперировал четвертую женщину — собственную сестру, которая, по счастью, выжила.

Когда обнаружилось, что Бейкер Браун в течение многих лет вырезал женщинам клиторы без их ведома и согласия, медицинское сообщество отреагировало бурно и яростно. В 1867 году Бейкера Брауна исключили из Общества акушеров Лондона, положив конец его практике. Врачи наконец-то приняли, как важен научный подход к интимным органам пациенток. Ирония заключается в том, что, будучи плохим доктором и, по всей видимости, очень плохим человеком, Бейкер Браун, как никто другой, посодействовал продвижению женской медицины.